Лунный камень Сатапура

— Спасибо. Надеюсь, одежда в саквояже не намокла. — Первин подошла, открыла саквояж ключом, который держала в портфеле. Ткань в верхнем слое отсырела, ниже все осталось сухим.

— Я вам все поглажу! — вызвалась Читра, как будто поняв по одежде, что гостья не такая простолюдинка, как кажется на первый взгляд. — Мемсагиб, какое сари вы изволите надеть к ужину?

— Я никогда еще не ужинала во дворце, — созналась Первин. — Это очень торжественный случай.

— Не особенно. Махарани обе вдовы, одеваются довольно скромно. Мне кажется, вот это подойдет. — Читра указала на синее шелковое сари с китайской вышивкой. То была классическая гара[29] из приданого Гюльназ — лучшее сари из всех привезенных Первин.

— Хорошо. — Первин сглотнула в надежде, что более торжественных случаев не представится. — Моя знакомая мне сказала, что в былые времена здесь много веселились.

— А кто эта ваша знакомая, которая бывала здесь? — спросила Читра и начала разматывать на Первин промокшее сари.

Первин поняла, что лучше не сообщать о своем общении с человеком, который, возможно, неуважительно относился к покойному махарадже. Однако отступать было поздно — не врать же. Выйдя из сброшенной нижней юбки, она ответила:

— Ее зовут Вандана. Насколько мне известно, она дальняя родственница княжеской семьи.

— Ванданами многих зовут. Не знаю, о ком речь. — Взгляд Читры сместился к талии Первин. — А что это за мокрая веревочка?

Первин поняла, что служанка заметила тонкий белый шнурок, трижды обмотанный вокруг талии, завязанный спереди и сзади на узлы и надетый под самую нижнюю сорочку, — его она никогда не снимала.

— Он называется кушти[30]. В моей религии это своего рода… — она попыталась подыскать подходящее слово, — доспехи.

Чита подняла брови.

— У нас во дворцовом подвале есть старые доспехи. А от этого шнурка толку мало.

— Кушти защищает парсов, чтобы они не сбивались с верного пути. Он напоминает мне, что даже в самой сложной ситуации мне положено говорить правду и поступать как должно.

В этом состояла суть зороастризма. Многие зороастрийцы молились трижды в день, перебирая пальцами кушти. Первин была не настолько набожна, но кушти носила — и в нынешнем путешествии особенно этому радовалась. Шнурок напоминал ей, что расследование нужно проводить по справедливости, и служил связующим звеном с любимой семьей.

Читра кивнула.

— Очень полезная защита, — сказала она и подала Первин руку, чтобы та переступила через высокий бортик длинной мраморной ванны.

Вода оказалась очень горячей. Первин погрузилась в нее со смесью триумфа и облегчения. Поломка паланкина почти разрушила все ее планы — но она настояла на своем и добралась до цели. Ей попытались отказать во входе во дворец, но она сумела пробраться внутрь. Первин вспомнилось старое парсийское присловье, которое любил повторять ее дедушка: «Хозяин меча — тот, кто им пользуется». По словам дедушки, это означало: мужчина, готовый проявить твердость, всегда одержит победу. Когда наставали тяжелые дни, Первин раз за разом понимала, что тот же совет применим и к женщинам. Если она и дальше будет действовать столь же уверенно, то обязательно разрешит спор касательно образования махараджи.

Первин взяла мочалку, потерла тело. Вода побурела, и она обрадовалась, когда Читра, постучав, сообщила, что пора вылезать. Первин дрожала, завернувшись в полотенце, и смотрела, как грязная вода утекает в блестящий серебряный слив. Читра протерла ванну до белоснежного блеска и наполнила снова. Этот процесс занял целых полчаса. Первин снова погрузилась в воду, и на сей раз ощущения были самые приятные. Она выбралась наружу, и теперь ей хотелось одного: как следует вытереться и лечь в постель. Но не выйдет: предстояло совершить еще два омовения. Никуда не денешься: если она не выполнит распоряжения княгини, Читра наверняка об этом донесет.

Почувствовав, что мыться снова Первин не хочет, Читра предложила ей на выбор различные притирания для волос и кожи. Первым делом Первин нанесла притирание с куркумой, сверху тонким слоем — маску из пахты. Волосы она вымыла шампунем из амлы и натерла кокосовым маслом.

Третья ванна оказалась не горячей, а чуть теплой; видимо, запас нагретой воды во дворце почти иссяк. Четвертая была и вовсе холодной.

— Все хорошо, мемсагиб? — встревоженно спросила Читра, когда Первин выскочила из ванны сразу после того, как смыла с волос и кожи последние маски.

— Да. Есть еще полотенца?

На сей раз Читра завернула Первин в очень большое и толстое полотенце — Первин таких никогда не видела — и принялась ее вытирать. Первин чувствовала себя ребенком, но остановить служанку не смогла. Обернув Первин голову другим полотенцем, чуть поменьше, Читра велела ей лечь в постель — оказалось, что в ногах и в головах постель согрета медными грелками. Верхнюю Первин сдвинула в сторону и заметила, что на ней вычеканены два тигра в обрамлении пшеничных колосьев. Ту же эмблему она видела на письме вдовствующей махарани Путлабаи, а вот письмо от Мирабаи было написано на простой бумаге. Первин гадала, какой в этом скрыт смысл.