Лунный курьер. Книга забытой фантастики. Том II

Но, как вам нетрудно понять теперь, я затрудняюсь дольше хранить в полной тайне состав пробуждающего впрыскивания. Мало ли что может случиться со мной!.. Я сейчас же продиктую вам формулу рецепта, которую вы заучите наизусть; затем, последовав моему примеру, вы сожжете эту бумагу. Было бы слишком глупо, если бы ей воспользовались мои неблагодарные современники!

V

— Слова доктора Дежене ошеломили меня, г. комиссар, — продолжал Морель. — Я машинально сел за письменный стол, взял перо и отрывную книжку для рецептов, а доктор Дежене, по-видимому, чувствуя себя очень дурно, открыл окно и опустился передо мной на кресло…

Он продиктовал мне следующую формулу:

«Впрыскивание, применяемое в качестве противоядия от дормина, в дозах для взрослого человека.

Взять три грамма хлористого кальция.

Один грамм шестьдесят сантиграммов насыщенной кислородом, свежепродистиллированной воды. Пятьдесят два сантиграмма чистого терпина, растворенного в трех кубических сантиметрах алкоголя в девяносто градусов».

Доктор Дежене делал паузы между каждым предложением. Голос его прерывался и заметно дрожал.

Он продолжал, тем не менее, диктовать:

— Добавьте полмиллиграмма…

С лежащим на бумаге пером я ожидал продолжения; но оно не последовало…

Подняв тогда глаза, я увидел, что доктор Дежене опустил совершенно багровую голову на свое плечо; струя слюны скатилась на лацканы его сюртука.

Я тотчас пустил ему кровь, попробовал применить искусственное дыхание, ритмически двигал язык.

Ничто не помогало: доктор Дежене умер.

Я тотчас же телефонировал на станцию городской врачебной помощи. Присланная карета отвезла тело скоропостижно умершего, как принято в подобных случаях, в ближайшую больницу.

Два полицейских агента явились для составления протокола.

Вы, должно быть, уже ознакомились с их докладом, г. комиссар?

Комиссар быстро перелистал бумаги, лежавшие на его письменном столе, и сказал:

— Да, этот протокол здесь… Я еще не прочел его, — мы так завалены работой!

Затем оба собеседника замолчали.

Комиссар украдкой рассматривал Мореля, сомневаясь в его нормальности. Молодой врач, наконец, спросил:

— Теперь, г. комиссар, я снял с себя тяжелую ответственность. Что должен я делать дальше?

Комиссар ответил ему с озабоченным видом:

— Вам следовало вчера же, немедленно после происшедшего, явиться ко мне с этим заявлением. Мне остается снестись с моим непосредственным начальством; мы примем надлежащие меры. На всякий случай, мы наложим, в вашем присутствии, печати на ящик и на двери вашего кабинета. Я попрошу вас быть готовым явиться по первому требованию суда. А теперь мой секретарь занесет на бумагу ваше показание.

Морель, потрясенный таким отношением к нему, не пожелал ни минуты долее остаться в своей квартире; он временно переселился в гостиницу. По прошествии трех дней, ему прислали туда повестку с требованием явиться к следственному судье, которому вся эта история показалась весьма подозрительной.

Моего друга пригласили в бюро антропометрического измерения, сфотографировали прямо, в три четверти и в профиль, сняли отпечатки с его пальцев и пересмотрели карточки архива сыскного отделения, чтобы убедиться, не совершил ли он уже ранее какого-либо преступления.

Во время второго допроса, через шесть дней после смерти доктора Дежене, следователь сообщил, что, к его большому сожалению, дело подлежит дальнейшему производству, Морель же привлекается к ответственности по обвинению в убийстве.

Следственный судья предварил, что считает необходимым подвергнуть Мореля личному задержанию; он предложил молодому врачу самому явиться через четыре дня, чтобы подчиниться приказу об арестовании, который он вынужден испросить от прокуратуры.

Он известил, кроме того, что, по решению префекта полиции и согласно инструкциям и декретам гигиенического управления, труп сэра Феркетта будет подвергнут вскрытию на текущей неделе.

— Но, милостивый государь, — воскликнул Морель, — ведь это, вероятно, вовсе не труп! Подумайте о том, какие ужасные последствия может повлечь за собой подобное решение!