Лунный мираж над Потомаком

Но если советская наука, как соглашалась теперь американская пресса, действительно вступила в период «потрясающих достижений», то тем более плачевным выглядело положение, сложившееся в США. Посланная в Советский Союз для изучения существующей там системы подготовки научных кадров специальная группа доктора Лоуренса Дертика, назначенного президентом «комиссаром Соединённых Штатов по образованию», вернулась из поездки, ошеломлённая всем увиденным за время своего путешествия. «Всё виденное нами, — говорилось в представленном докладе, — поразило нас особенно в том смысле, что мы просто не представляли, в какой степени СССР как нация видит в образовании средство своего развития… Нашей основной реакцией поэтому было изумление — и я подхожу к выбору этого определения чрезвычайно осторожно — теми успехами, которых они, очевидно, достигли в этом плане. Независимо от того, как расценивать этот факт, но десять американских специалистов в области образования вернулись домой, потрясённые тем, что они видели».

С ещё более паническими настроениями вернулся в Соединённые Штаты из своей поездки по Советскому Союзу Джон А. Кеннеди, издатель «Аргус-лидер», влиятельной газеты в штате Южная Дакота и владелец нескольких радиостанций. Прожжённый журналист херстовской школы, он вынес из своего путешествия повергшее его в холодный пот впечатление, что «Запад проигрывает свою борьбу за существование в учебных институтах Америки», что «русские студенты могут превратиться в самую страшную угрозу в мире для Соединённых Штатов» и что, наконец, «русские атеистические, научно подготовленные умы, которые в массе выпускаются советскими учебными заведениями, превосходят по опасности любое другое имеющееся у России оружие». От Соединённых Штатов, делал он вывод, потребуются почти сверхчеловеческие усилия, если они решат попытаться догнать Советский Союз.

Группы Дертика и Дж. Кеннеди имели все основания сделать столь неутешительные заключения из своих поездок. Но они оказались не в состоянии дать сколько-нибудь действенные практические рекомендации, с помощью которых можно было бы изменить сложившееся положение. Научно-техническая революция, начало которой положили открытия в области ядерной физики и космические исследования, оказалась по своей сути явлением, выходящим за рамки капиталистических производственных отношений. «Осуществить эту революцию и использовать её плоды в интересах общества, — говорится в Программе КПСС, принятой на XXII съезде, — может только социализм».

Капиталистическая система в лице своих промышленных и военных монополий не в состоянии отрешиться от утилитарного, узкоделяческого подхода к науке, которую она стремится использовать лишь как дополнительное средство повышения прибылей. Занятие наукой стало в Соединённых Штатах чуть ли не постыдным. По признанию самого «отца» водородной бомбы Э. Теллера, его сын был вынужден скрывать от товарищей своё увлечение наукой, чтобы не прослыть «тронутым». Невероятно, но остаётся фактом, что, когда Индианский университет разослал учащимся колледжей вопрос: «Как, по Вашему мнению, появление советского спутника повлияет на будущее Америки?», — 10 % студентов даже второго курса ответили, что они вообще не слышали ни о каком спутнике. Милитаризация науки приводит к относительному падению интеллектуального уровня не только среднего американца, но и тех, кто стоит у руководства страной. «Огромное число людей здесь, в Соединённых Штатах, которые держат в своих руках будущее страны, — говорил тот же Теллер, — люди неинтеллектуальные».

Американский милитаризм тратит на вооружения огромные средства, которые по праву принадлежат школе. За последние пять лет, говорил в 1958 году президент Эйзенхауэр, военные расходы составили почти 200 млрд. долл. Истраченные на народное образование, они могли бы «окупить наши потребности на следующее десятилетие, включая покрытие теперешней нехватки».

«Нехватка» выражалась в том, что многие американские школы ютились в неприспособленных помещениях, что в среднем только 8–9 % детей изучали алгебру, геометрию, химию или физику, что школам не хватало более 135 тыс. преподавателей, так как только немногие соглашались вести нищенское существование американского учителя, заработная плата которого в два раза уступала заработной плате самого низкооплачиваемого рабочего в автомобильной промышленности. «Современный американец, — писала „Нью-Йорк геральд трибюн“, — ценит вещи по их стоимости, и ему прекрасно известна цена школьного учителя — она меньше цены водителя грузовика, парикмахера или пожарника».

Не лучшим было положение и высшей школы. «Я не знаю ни одного высшего учебного заведения в нашей стране, — говорил Л. Страус, председатель комиссии по атомной энергии, — где американский студент, будь он даже потенциальным Эйнштейном, Ферми или Беллом, мог бы получить такую же хорошую подготовку, какую получает русский».