Лунный мираж над Потомаком

1957 год застал президента и его государственного секретаря всё ещё балансирующими на «грани войны». В январе на открытии первой сессии нового конгресса Эйзенхауэр вносит предложение, беспрецедентное по своей откровенной агрессивности: он предлагал предоставить ему право по своему усмотрению использовать американские вооружённые силы на Ближнем Востоке, так как «всемирная ответственность США» требовала сохранить контроль над этим чрезвычайно важным стратегическим районом, располагающим к тому же двумя третями известных мировых запасов нефти. К берегам Ближнего Востока был послан 6-й американский флот в составе 50 кораблей, в том числе и авианосцев, имевших на борту ядерное оружие.

«Доктрина Эйзенхауэра», или, как её ещё называют, «доктрина Эйзенхауэра — Даллеса», определялась не только интересами США на Ближнем Востоке. Она отражала также глубокое беспокойство и заинтересованность в желательном исходе борьбы между двумя социальными системами на азиатском и африканском континентах. Исход «титанической борьбы между двумя противоположными концепциями жизни», говорил Никсон ещё в 1956 году, будет зависеть от хода событий в нейтральных государствах Азии и Африки, от того, какой путь изберут новые, освободившиеся от колониального гнета нации.

Будничная деятельность вашингтонских дипломатов, стратегов и главы правительства в последние месяцы «докосмической эры» проходила под флагом усиленного раздувания «холодной войны» и лихорадочных военных приготовлений. В 1957 году Соединённые Штаты, используя НАТО, начинают всё более настойчиво переходить к попыткам оснащения своих заокеанских военных баз ракетно-ядерным оружием. Этот вопрос усиленно проталкивался ими на декабрьской сессии совета НАТО в 1956 году и на майской сессии 1957 года. Разумеется, предусматривалось, что подобные установки будут пока находиться под контролем американцев.

Январский визит английского министра обороны Сэндиса в Вашингтон был в значительной части посвящён обсуждению наиболее эффективного использования американской ударной силы, в том числе и ракетного оружия среднего радиуса действия, размещённого на территории Англии. Одним из результатов переговоров явилось англо-американское мартовское коммюнике, в котором подчёркивалась особая важность НАТО как краеугольного камня политики обеих стран на Западе. В коммюнике сообщалось также о решении США передать своему партнёру некоторые виды управляемых снарядов и о намерении продолжать испытания ядерного оружия.

Интенсификации «холодной войны» против Советского Союза оказалась посвящённой и встреча президента Эйзенхауэра и премьер-министра Макмиллана на Бермудских островах.

Менее успешно, с точки зрения Вашингтона, окончилась проводившаяся в Канберре мартовская сессия совета СЕАТО, участники которой довольно холодно отнеслись к попыткам Соединённых Штатов «активизировать» деятельность блока в Юго-Восточной Азии. Но уже в следующем месяце на сессии совета НАТО, которая на этот раз демонстративно собралась в Бонне, вашингтонские стратеги снова «сравняли счёт». Совместное коммюнике Эйзенхауэра — Аденауэра предусматривало, что правительство ФРГ также внесёт свой вклад в военные усилия блока. Фактически Соединённые Штаты односторонне открывали путь немецким реваншистам к «большому оружию».

В обстановке, когда Соединённые Штаты были готовы уже поверить, что им удалось подготовить почву и условия для развёртывания решительного наступления против коммунизма, появление спутника не могло не произвести на Вашингтон впечатления разорвавшейся под ногами бомбы.

В глазах американских милитаристов ракета, выведшая на орбиту вокруг Земли первый советский спутник, заслонила на некоторое время сам спутник.

Обстановка военной истерии, которую создавали в стране несшиеся со всех сторон вопли о неотвратимой ракетной угрозе, умело поддерживалась и направлялась действовавшими за кулисами могущественными силами. Обращает на себя внимание весьма примечательное обстоятельство, что появившиеся тогда в Соединённых Штатах почти одновременно два доклада, посвящённые доказательствам необходимости гонки вооружений, вышли из недр фондов Форда и Рокфеллера.

Доклад фонда Форда, получивший известность как «доклад Гейтера», не был опубликован. Он был отпечатан всего в двух экземплярах и официально представлен только президенту и национальному совету безопасности. Причиной этому послужила его чрезмерно откровенная, даже с точки зрения американских руководителей, агрессивная направленность, которая в то время могла помешать усердно распространявшимся утверждениям, будто не Советский Союз, а сами Соединённые Штаты являются потенциальным объектом ракетно-ядерного нападения.