Лунный охотник (СИ)

Он перекатился на бок, чувствуя подбородком ее дыхание. Рука в темноте безошибочно коснулась слегка мерцающего серебром лица. Под пальцами было влажно и липко. Он тут же потянулся языком. Едва тронул скулу. Кровь уже начала подсыхать. Он не сдержался и вжался ртом в щеку, собирая соленую влагу. Девушка не сопротивлялась, но и не сделала ни движения навстречу. Волк чувствовал в крови горечь, осадок черного пепла на языке.

— Я не стану просить прощения, Волчонок. Я взял лишь то, что принадлежит мне, — захватил ртом ее губы, надавил языком, проникая внутрь, все еще чувствуя острый привкус на ее языке. Хэлен не отвечала.

Он рывком сел на полу, подхватил ее и усадил к себе на колени, вжался лицом в гладь шеи. Непослушные пальцы неловко снимали одежду, которая все время мешает. От обнаженной девушки в стылый воздух шло мягкое неуловимое тепло. Волк прижимал ее к себе, укрывая от холода, лаская осторожно грудь, не позволяя себе снова превращаться в Зверя.

— Хэлен…- позвал, холодея внутри, — вернись.

Ты закончил, — прозвенел безмолвно голос, от которого он уже отвык.

— Нет…

А мне кажется, что закончил, — и она одним движением встала, стряхивая с себя руки, которые не посмели удержать сейчас.

Почти на ощупь Хэлен пришла на кухню. В старинной печи все еще догорали полусырые дрова, отбрасывая неверный красноватый свет. Ее била крупная дрожь, заледеневшие пальцы никак не могли справиться с пуговицами кофточки. Бешеная злость улеглась в ней, оставив незаметный саднящий осадок. Ей всегда нравилась эта его необузданность, алчная жестокость в постели, которая, впрочем, никогда не переходила границ, за которыми наслаждение не могло заласкать причиненную боль. А голос внутри спорил сам с собой, напоминая о том, что если бы ей так было неприятно, то отпор она смогла бы дать... Но не всплыли серебряные сверкающие нити на руках, не превратили их в оружие... Так почему оттолкнула его потом, когда он хотел уже нежностью своей горькой взять, соблазнить, увести в горячую их близость? Сама не знала. Так, может быть, просто хотела, чтобы он почувствовал себя виноватым за то, что взял ее без согласия? Но в чем может быть виноват Волк, который хочет свою женщину? Который не привык к отказу? Который, просто не может принять отказ? Инстинкты у него другие. А ты...Решила наказать за длинные дни притворства в замке, и еще более длинные ночи, когда он ложился в общей кровати спиной к тебе, закрывал глаза и не спал? Решила наказать за проснувшуюся внезапно бесплотную ревность к Охотнице? Вот и наказала, только кого? Ведь не поздно еще вернуться, кинуться в опасные и тяжелые в своей необузданной силе руки, повиниться, раскаяться. Поймет ли только? Простит ли?

— Хэл?

Девушка вздрогнула и обернулась. В алом отблеске пламени волчьи глаза казались оранжевыми, а не темно-карими, как обычно. В нем, действительно, не было ни тени сожаления.

Прости меня, — выдавила она, понимая, что вот-вот расплачется.

Волк в пару шагов оказался рядом, вжал в себя.

— За что?

За все это…- подступающие слезы мешали говорить, сбивали дыхание, путали слова, — Ты бы жил счастливо и дальше, если бы я не была такой вот непутевой. Нашел бы нормальную Волчицу. Граф и Герда были бы живы…

— Да кто сказал тебе, что я был счастлив? — Дэро слегка встряхнул ее и отстранил от себя, приподнимая заплаканное лицо за подбородок. Глаза его уже утратили волчий яростный цвет, стали мягко-карего оттенка, спокойными и усталыми, — Я жил так как жил… Другого ничего у меня никогда не было. Понимаешь? Разве ты хотела бы вернуться в то время, когда все было, как ты выражаешься, хорошо?

Хэлен отрицательно мотнула головой.

— Вот видишь, ребенок. Ты еще слишком молода, чтобы знать, что такое пустота внутри… Замерзла?

Да… А водопровод тут есть? — она утерла лицо рукавом и попыталась улыбнуться.

Волк все не отпускал ее взгляда, Волк искал обиду, искал горечь, ненависть… И не находил. Насколько же нужно быть с тобой жестоким, чтоб ты поняла, кто рядом с тобой?

Дэро тряхнул головой, отгоняя прочь дурные мысли.

— Он есть, но не думаю, что работает…Завтра посмотрю, что к чему. Ты голодна?

Хэлен прижалась к нему сильней, утыкаясь холодным носом в грудь.

Очень хочется чаю.

— Ты неисправима, Хэлли. Что бы ни случилось — чай спасет от всего! Садись, сейчас что-нибудь придумаем, — и он полез по шкафчикам, разыскивая чайник и чашки. Вскоре раздался победный возглас и Дэро поставил перед Хэлен медную турку с костяной ручкой.

Это же для кофе… — фыркнула девушка.

— Ну, знаешь ли… Кипяти в чем есть! — он улыбнулся и пошел на улицу с подхваченной подмышку банкой из-под крюшона.

Хэлен покачала головой. И зачем они будут кипятить воду, если заварки, все равно, нет..? Ночь уже отступала, заглядывая в неплотно прикрытую дверь серыми утренними сумерками. Боги, какая же она была длинная, эта ночь.

В кухню ввалился Дэро гордо неся в руке банку с добытой где-то водой.

- Та-дам! Кипяти, Волчонок.

Чая же нет...- она улыбнулась вполне искренне сейчас.

- Хм. Может, и есть, но ему уже лет сорок, наверно.