Лунный охотник (СИ)

— Ведь я всегда был в нем…Говорил с тобой, слушал тебя. Не можешь ты любить его, и не любить меня, — впервые Хэлен видела, как это лицо покрывается краской стыда.

— Ты можешь попытаться научить меня тому, что умеешь сама…Ведь, научила же его, — на этом слова закончились и у Волка.

— Да как же этому можно научить?! — совсем растерялась девушка.

Мужчина не отвечал, лишь смотрел, все так же, в упор. Ожидание, мятежная неуверенность и упорство переплелись и сплавились в его глазах.

Сердце тяжелой дробью ударялось о стенки груди, уже подсказывая нужный ответ. Вот же он…все те же глаза, все тот же голос. Просто осталось дотянуться до того, кто и так совсем близок.

За окном оглушительно вздрогнуло небо, ударив потоком воды по крыше, заполнив ласковым касанием тишину комнаты, где смотрели друг на друга Человек и Зверь. И Человек проигрывал, проигрывал снова, поддаваясь Зверю, снова принимая на веру все его слова. Зверь знал, что нужно сказать и сделать, чтобы Человек сдался, снова стал беззащитным перед его властью, протянул руку, коснулся осторожно, пытаясь научить Зверя тому, что тот никогда не умел. Но именно в этот момент, в мгновение осторожного прикосновения тонкой руки, Зверь покорился сам, подставляя себя под прикосновение ладони и не пытался вырвать силой то, чего так желал. Дождь хлестал по стеклу, скрывая от любопытного вечернего света, как вздрагивал Волк, принимая первую подаренную ему добровольно ласку, как он прячет, ставший почти черным от волнения и нетерпения, взгляд, как даже не пытается прижаться к ладони, что слегка коснулась его щеки.

— А помнишь..? — и голос его сорвался, — Помнишь, как в первую Луну ты…

Новый раскат грома заставил вздрогнуть старые камни, осветив потонувшую во мраке комнату, отразившись зеленым огнем в Волчьих глазах.

— Тебя же там не было…

— В тот момент, как ты положила свои пальцы мне в пасть…

Хэлен слегка улыбнулась, припомнив ту их первую ночь в лесу, коснулась кончиками пальцев надменно и беззащитно приоткрытого рта. Не было в нем сейчас тех клыков, что могли перекусить ей руку, но Зверь был здесь, он смотрел горящим взглядом и ждал.

— Ты должна быть осторожной, — сказал он приглушенно, прикрыв глаза и осторожно коснувшись языком пальцев.

— Я буду.

И даже не прижалась, скорей скользнула, губами по виску, вплетаясь пальцами в волосы на затылке, чувствуя, что и у нее начинают дрожать руки, что это трудно, учить ласке тогда, когда сам забываешь о терпении.

Наверно, она была никудышной учительницей и многое делала неправильно. Но Волк был терпелив, он знал, что нельзя сейчас быть тенью, отражением, напоминанием того, кто был когда-то с нею рядом. И потому сперва не дотрагивался даже рукой, просто принимая ее прикосновения, не слыша за шумом дождя ни ее дыхания, ни своего сердца. Хэлен потянула его ладонь к краю своей пижамы. Пуговицы едва проходили в новые проранки, слишком тугие для них. А, может, Волка плохо слушались руки. Он расстегнул одну пуговицу за другой, но не снял пижамы, просто оставил свободно спадающей так, что грудь оставалась прикрытой. Одна лишь узкая полоска кожи слабо мерцала в сизом грозовом мраке. Раскрытой ладонью прижался к крыльям ключиц, медленно потек вниз, укрывшись пальцами за мягкой тканью пижамы. Хэлен приподнялась на коленях так, что ему пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть ее лицо, руки неторопливо скользнули под пижаму, пробежались по спине ладонями.

— Это не так сложно…- прошептала девушка, чувствуя на шее быстрое дыхание.

Волк ничего не ответил. Всё его терпение было направлено на то, чтобы не дать себе волю, не сорваться, позволить Хэлен сделать всё самостоятельно, без принуждения. И тогда она уже никогда не сможет сказать:«Этого хотел только ТЫ.»

— Ты должен снять это…- она потянула с него старенькую футболку, ставшую от частых стирок светло-серой, потерявшей свой рисунок на груди.

— А, может, не надо? — попытался он пошутить, но получилось неубедительно, с легкой ноткой паники.

— Тебе придется слушаться меня сегодня, — ответила Хэлен, отбрасывая в темноту и шорох дождя снятую с него футболку.

Не дослушав, Волк тут же прижал ее к себе, распахнув пижаму. За окном оглушительно ударило, в рамах жалобно звякнули стекла. Первая в этом году гроза смывала с земли следы ушедшей зимы.

Он уже не помнил, как это было у них тогда, в первый раз, на полу бального зала. Слишком быстро все случилось, слишком яростно он стремился предъявить свои права, утвердиться в них, а теперь оказалось, что прикосновения ее, такие осторожные, причиняют почти боль, прожигая его сквозь кожу, проникая куда-то глубже, врезаясь в тело памятью, которая уже никогда не сотрется, как те тонкие шрамы, что остались на коже Хэлен. Он их и сейчас чувствует.

А мир рушился за стенами дома, содрогаясь от ударов молний, пропадая в потоках воды. Камин погас в комнате, так и не разгоревшись, оставив людей в чернильной тьме, не оставив место стыду.