Лунный прилив

Поднявшись со стула, Грир решительно обернулась к стеклу. Кесарево сечение ей сделали вскоре после поступления в больницу. Два дня она молилась за Колина, пока не узнала, что он погиб. С того момента все ее надежды обратились на Коллин. По крайней мере, они будут вместе, думала Грир. И она станет рассказывать дочери о ее отце, который так отчаянно хотел этого ребенка. А глядя на девочку, она никогда окончательно не потеряет для себя мужчину, который был для нее всем.

Потом Коллин умерла. Это было, кажется, в последний день пребывания Грир в госпитале, потому что последующие дни стали для нее только туманной чередой закатов и рассветов с бесконечными часами, тянувшимися между ними.

Вскинув подбородок, она двинулась вперед. Возвращение в Сиэтл в одиночестве, жизнь в их прежнем доме, где, заходя в каждую комнату, она ожидала снова увидеть Колина, — все это было похоже на ад. На протяжении нескольких месяцев Кейси и Джош Филд не переставали обеспокоенно переглядываться всякий раз, когда думали, что она не замечает. Переезд в кондоминиум, к Кейси, должен был помочь Грир. Но это только еще сильнее растравило ее рану, проложив глубокую расселину между реальным существованием и прошлой замужней жизнью. Потом поднялась суматоха из-за бизнеса Колина, изматывающая и безжалостная, как ни старался Джош облегчить процесс. Но она прошла через это. И она пройдет оставшийся путь, черт подери. Она ведь настоящий борец.

Семеро младенцев. Грир подсчитала спеленатые свертки внутри прозрачных пластмассовых коконов. Потом спряталась за угол, откуда могла спокойно разглядывать их, не боясь, что ее тут же заметят сотрудники, которые были слишком увлечены делом. Женщина на кресле-каталке разговаривала с медсестрой, стоявшей возле открытого инкубатора и протиравшей глаза ребенку. Грир отвела взгляд, сосредоточившись на двух младенцах прямо около нее.

Внутри поддерживалась нужная температура, поэтому на малышах были только пеленки и хлопковые шапочки. Когда Грир спросила насчет такой шапочки, надетой на Коллин, медсестра объяснила, что больше всего тепла уходит из тела ребенка через голову. Каждая шапочка, по словам сестры, была расшита вручную особыми работниками больницы. Вагончики поездов для мальчиков, бутоны роз для девочек. На Коллин была шапочка с желтыми цветочками...

Закрыв глаза, Грир сделала несколько размеренных вдохов. Стиснув зубы, она снова принялась разглядывать детишек. Эти малыши выживут. Они должны выжить. Помогут последние научные достижения, и хорошие специалисты, которые следят за новорожденными, смогут выходить эти миниатюрные создания. Каждый день здесь случаются чудеса. Такие же чудеса, как то, что едва не спасло ее Коллин.

На мгновение Грир почудилось, будто что-то шевельнулось внутри ее. Ее руки непроизвольно сомкнулись на животе. Пусто. Там больше никогда не появится ребенок. Той части ее, в которой росла Коллин, больше нет.

Пока Грир наблюдала за детьми, один из врачей подошел к лежавшему ближе всего к ней младенцу. Руки в перчатках открыли пластиковые защитные створки и проникли внутрь рукавов инкубатора. Грир замерла на месте. Взрослые пальцы накрыли трепыхавшуюся грудь и животик младенца и уверенными движениями ощупывали его тельце. Кровь запульсировала в ушах у Грир, и она вцепилась пальцами в узкий подоконник.

Бесплодна.

Она навсегда осталась бесплодной. Почему ей так сложно это произнести, даже про себя, когда она знает об этом уже столько месяцев? Почему это для нее до сих пор важно?

Врач быстро вынул руки из инкубатора, и, посмотрев на него, Грир встретила встревоженный взгляд из-под зеленой маски. Эндрю.

Согнув локти, он держал руки ладонями к себе, в том же положении, что и прежде в этой же самой комнате. Халат был ему немного мал, и ткань натянулась на плечах. Даже волосы Эндрю были скрыты зеленой хирургической шапочкой, так что маскировка была отличная — но этот встревоженный взгляд золотистых глаз Грир все равно узнала бы.

Она улыбнулась, и слезы, появления которых она даже не заметила, свободно потекли по щекам. Горло сдавило. Эндрю кивнул в сторону двери палаты, сделав движение по направлению к выходу, затем остановился, вглядываясь в ее лицо. Покачав головой, Грир проговорила:

— Все в порядке, — хотя он и не мог слышать ее.

Все в порядке — или будет в порядке уже очень скоро. Улыбаясь шире, она повернулась спиной к инкубаторам и, не видя ничего перед собой, пошла к выходу из отделения.

Небо прояснилось. Грязноватые тучи все еще неслись по небосводу, но ветер стремительно разгонял их, и вот уже показались первые лоскуты лазурной глади, уже тут и там начинал пробиваться золотой ободок солнца.