Лунный свет

Индивидуальные особенности: знает целую кучу карточных фокусов, обожает выступать перед публикой.

Веселый. Общительный, может, даже слишком, если разболтал коллеге о своих похождениях

Краткие сведения: нуждаются в изучении

Стараясь выбросить из головы мысли о Дэниэле, я нацепила жизнерадостное лицо и взялась за работу, которая потекла ко мне тоненьким ручейком, столь же ласковым, что и выложенный камнями водопад у стены за стойкой администратора. Помогла постоялице отыскать туалет на первом этаже. Подсказала другому пароль от вай-фая. Перенаправила на кухню звонок с заказом еды в номер.

Ты гляди. У меня и правда все получалось. Я работаю! Как самый настоящий человек! Кто он такой, этот Дэниэл? Это же было месяц назад. Кому тогда было дело до того, что он здесь работает? Уж мне-то точно не было. Так что здесь даже дело заводить не стоит.

Все шло просто великолепно. До того момента, пока какой-то бизнесмен, которому предстоял ночной перелет, не затребовал из отельного гаража свою машину, после чего мне пришлось запросить по рации «полуночников», дежуривших на улице у входа. Ответил, слава богу, Джозеф. Бизнесмен, пока его автомобиль не подали к входу, бездельничал, развалившись в вестибюле на диване. А потом вдруг появился Дэниэл – промчался мимо золоченых лифтов, подошел к постояльцу и сообщил, что его машина готова. Бизнесмен покатил чемодан на колесиках со своей поклажей, и вестибюль опять опустел.

Ну или почти. Если не считать Дэниэла, который как раз направился к ресепшену.

Я запаниковала, желая нырнуть куда-то вниз. Но он меня уже увидел.

– Столько пивнушек разбросано по всему миру, а она выбирает мою, – произнес он, сверкнув той самой глупо-сексуальной улыбкой, которая при первой нашей встрече доставила мне столько проблем.

Шок от того, что я его вновь увидела, уже прошел, но организм на это обстоятельство по-прежнему реагировал бурно. Дергался пульс. Путались в голове мысли. Нервно подрагивали пальцы. Я вряд ли смогла бы сказать, что было тому причиной – паника или влечение, но при этом я страх как не хотела показывать, до какой степени он меня впечатлял, и поэтому склонилась над столом и выровняла вереницу картонных подставок для карт-ключей от номеров… и приложила максимум усилий, чтобы мой голос прозвучал равнодушно:

– А поговорка «мир тесен» и впрямь правдива.

– Что? – спросил он.

– В смысле «что»? – выпрямилась я.

– Я не расслышал, – ответил он и постучал пальцем по правому уху, – я на него глуховат, поэтому иногда порой пропускаю слова и фразы.

Во время нашей первой встречи в том ресторанчике он об этом упомянуть забыл, поэтому сейчас я понятия не имела, что на это сказать. Однако мое молчание его никоим образом не расстроило.

– Это случилось пару лет назад, когда я еще был маленький и глупый. Хотя если честно, то и сейчас не поумнел, – с робкой улыбкой сказал он. – Странные штуки порой откалывает этот пространственный слух. Порой не могу расслышать в разговоре целые предложения, но в другие разы улавливаю специфичные звуки даже с большого расстояния. Например, когда ты говоришь здесь с постояльцами, слышу на улице сквозь открытую дверь твой голос через весь вестибюль.

– Мой голос?

– Ясно, как звоночек, – кивнул он, – все зависит от тона звука. А у тебя голос высокий, как собачий свисток.

– Как собачий свисток? – бестолково повторила я, окончательно придя в замешательство.

Между нами повисла пауза, нарушаемая лишь журчанием водопада.

– Ладно! – сказал он. – В смысле, охренеть! Чума, да и только. Странно, правда.

– Не без этого, – признала я.

Может, извиниться, что я от него убежала? Может, попытаться все объяснить? Обсуждать наши дела здесь, в этом вестибюле, где каждое слово отдается эхом, было как-то тревожно. А что, если Мелинда слушает наши разговоры у себя в кабинете? Откуда мне знать, может, они здесь и правда такими вещами занимаются?

Из гостиничных динамиков лились дуэтом голоса Эллы Фитцджеральд и Луи Армстронга. Я попыталась сосредоточиться на проблемах в их взаимоотношениях, а не на моих собственных, начисто игнорируя Дэниэла. Это был небольшой трюк, к которому я прибегала, когда не знала, что сказать собеседнику – просто делала вид, что его здесь нет. А научилась ему, внимательно наблюдая за жителями города, который ласково называли этот местный феномен «сиэтлской заморозкой». Прием весьма действенный. Когда я с его помощью кого-то «замораживала», они сходу понимали намек и оставляли меня в покое.

Кто угодно, но только не Дэниэл.