Лунный свет и дочь охотника за жемчугом

Тяжелые облака над ней расступаются, обнажая яркую, полную луну. Темные пятна на ней похожи на наблюдающих за ней духов. В воздухе слабо мерцает. Сейчас она может видеть яснее. Берег зарос тонкими мангровыми деревьями. Теперь выходят понаблюдать и планеты, созвездие в форме огненного креста. Свет от них придаёт окружающему странную чёткость. Время замирает, пока лодка медленно продвигается по каналу. Ветер шелестит по воде. Элиза прослеживает за ним взглядом и натыкается на что-то странное.

Там какая-то фигура.

Среди деревьев.

Что-то, чего там вообще не должно быть.

Оно неподвижно, твёрдо лежит высоко над ватерлинией. Она не может заставить себя вздохнуть. Вода вокруг неё перестаёт двигаться. Больше нет темноты, осталась только река света. Что-то подожгло воздух, и он горит так ярко, что Элиза видит – наконец-то она там, где должна была быть все это время. Нахлынувшие воспоминания проносятся так быстро, как играющие в догонялки дети. Она на пляже, с ним, ищет пустые панцири крабов, она в его объятиях, визжит от восторга. После вспышки в сознании, оставившей яркий след на внутренней стороне век, она видит, как он возвращается, сходит со «Скворца» с сияющей улыбкой и распростертыми объятиями.

Сейчас в ушах у неё гудит, когда Элиза нажимает на вёсла, неуклюже направляя шлюпку к берегу. Видит ли она там движение? Может ли такое быть? Она благодарна лунному свету, яркому, как солнце, который выхватывает ветви, покрытые водорослями, освещая нечто бледное и неуместное среди теней. Неподалеку раздается громкий всплеск, но его не заметить легко. Она перемещает взгляд выше, пока Луна не обнажает кое-что ещё: кожу, человеческую кожу, плотную, как внутренности старого персика. Ей хочется выплюнуть изо рта горечь, но медленно, болезненно она поднимает взгляд ещё выше. Кажется, будто ее сердце вырвано из груди и бьётся в воздухе перед ней. Там нога. Вот же: нога в обуви. Ещё выше: что-то, бывшее белым прежде. Тусклые пуговицы, прилипшие к мокрой ткани. И вот ещё! Рука, крепко вцепившаяся в ветку, и наконец, рука, на одном из пальцев которой кольцо. Элиза чувствует, что начинает отключаться, но изо всех сил пытается остаться в сознании. Ещё выше взгляд натыкается на чёрную шевелюру волос, обгоревшую кожу и два глаза, похожие на глаза совы за разбитыми стеклами очков. Моргают. Живые.

Глава 38

Человек все время движется. Проснулся до рассвета, чтобы упрямо карабкаться наверх. Отсюда, с высокой точки ему лучше видно, кто или что преследует его. Он обшаривает взглядом землю у себя под ногами в поисках корешков и клубней. Земля рыхлая, очевидно, перекопанная билби[49].

Деревья вытягивают кроны, наблюдая за тем, как он проходит мимо. Над ним на фоне сурового неба вырисовывается крутой утёс. Когда подтягивается, его крупные руки выдерживают вес всего тела. Каменистый склон осыпается под его ногами. Человек забрался уже так высоко, что может видеть спины орлов. Солнце безжалостно палит, воздух густой, но в кромешной тьме ночи человек успел выточить себе оружие. Он носит его с собой, опираясь на него во время пути, а когда приходит время отдыха, располагается с ним в тени. Но в основном под ослепительным светом солнца он опускает голову и продолжает карабкаться вверх.

А внизу Паркер с трудом удерживает голову прямо. Вот уже несколько недель ему приходится обходиться без горячей пищи, а участку – без защиты констебля. Но он должен продолжать, ведь здесь он – цивилизующая сила. Тех, кто осмеливается от него удрать, он отлично наловчился выманивать. В этих краях любой мерзавец должен либо подчиниться ему, либо поплатиться.