Лунный свет тебе к лицу (Ты обратилась в лунный свет)

Мэги свернула на Гаррисон-авеню, и перед ней открылся океан. Притормозив, она остановилась возле очаровательного, обшитого досками домика со ставнями и круглым крыльцом. «Это должен быть дом Нуалы», — подумала она, но дом выглядел очень темным. Снаружи никаких огней, а внутри едва виднелся слабый свет.

Она припарковалась, вышла из машины и, не доставая чемодана из багажника, взбежала по ступенькам и позвонила в дверь.

Ничего.

Мэги стала заглядывать в окна, форточки на них были открыты, и почувствовала резкий запах горелого. Она снова и снова звонила в дверь.

Изнутри не доносилось ни звука, шагов тоже не было слышно, «Что-то не так, — подумала она с беспокойством. — Где Нуала?» Мэги припала к ближашпему окну, старательно вглядываясь сквозь занавески.

Вдруг у нее пересохло во рту. Из того немногого, что она увидела, можно было понять, что в комнате царит ужасный беспорядок. Содержимое шкафа было разбросано по смятому ковру, а сам шкаф неуклюже завален на кушетку. Камин находился напротив окна, шкафчики по бокам его были открыты. Слабый свет исходил от пары канделябров на каминной полке. Koгда ее глаза привыкли к темноте, Мэги смогла разглядеть одну туфлю на высоком каблуке, валявшуюся возле камина.

Что это? Она наклонилась поближе и увидела маленькую ногу в чулке, торчавшую из-за двойного кресла напротив камина. Она кинулась к двери, дернула ручку, но дверь была заперта.

В панике она помчалась к машине, схватила телефон и набрала 911. Потом остановилась, вспомнив, что у ее телефона код Нью-Йорка, а это Род-Айленд. Номер Нуалы начинался на 401. Трясущимися пальцами она набрала 401-911.

Когда на звонок очветили, она смогла произнести:

— Я на Гаррисон-авеню, 1, в Ньюпорте. Не могу попасть в дом. Через окно видно, что на полу кто-то лежит, думаю, это Нуала.

«Не надо заговариваться. — сказала она себе. — Перестань». Но когда послышался спокойный, неторопливый голос диспетчера, в ее голове пульсом застучали два слова: Нуала умерла.

10

Чет Брауэр, начальник ньюпортской полиции, отступил в сторону, давая возможность криминальному фотографу снять место преступления. Помимо неприятного факта, что в его районе кого-то зверски убили — Нуале были нанесены множественные удары по голове, — во всей этой картине было нечто непонятное.

Несколько месяцев в округе не было ни одного взлома. Кражи случались, когда большинство домов закрывалось на зиму и становилось объектом налетчиков, охотившихся за телевизорами и другими подобными вещами. «Удивительно, как много людей до сих пор не установило охранную сигнализацию, — подумал Брауэр, — как много людей вообще не запирало дома».

Он был в первой патрульной машине, когда получил звонок из Службы спасения. Приехав на место, где молодая женщина, назвавшаяся падчерицей миссис Моор, показала ему на окно, он разглядел лишь то, о чем она уже рассказала. Они с сыщиком Джимом Хаггерти обошли дом и, почти не касаясь ручки, обнаружили, что дверь с черного хода не заперта. Они вошли в кухню.

Чайник на плите выгорел до черноты. Запах горелой картошки перебивал другой, более приятный. «Жареная баранья ножка», — отметил он про себя. Перед тем как войти в гостиную и столовую, он автоматически выключил на плите все горелки.

Он не заметил, что падчерица шла за ними, и услышал стон.

— О, Нуала, Фнн-ну-ала, — произнесла она и опустилась на колени, потянувшись к руке убитой, но он ее остановил.

— Не прикасайтесь к ней!

В этот момент раздался звонок, и он вспомнил, что стол в столовой накрыт. Шум за окном говорил о прибытии новых машин. Через несколько минут офицеры сумели увести падчерицу и других гостей в соседний дом. Их попросили не уходить, пока всех не опросят.

— Шеф.

Брауэр поднял голову. Рядом стоял Эдди Суза, новобранец.

— Там некоторые, с кем вы хотели поговорить, начинают нервничать.

По привычке Брауэр наморщил лоб. Он делал это обыкновенно, когда раздражался или задумывался. На этот раз он раздраженно ответил:

— Скажи им, я буду через десять минут.

Перед уходом он еще раз прошелся по дому. Кругом ужасный беспорядок. Даже в студии на третьем этаже все было перевернуто, краски разбросаны по полу, словно наспех просмотрены и забракованы; шкафы и полки опустошены. «Не каждый преступник, только что совершивший убийство, стал бы тратить время на такой основательный обыск, — подумал он. — Что ж он искал?»

В двух спальнях на втором этаже тоже что-то искали. В одной из них был открыт шкаф и выброшено содержимое всех ящиков. Матрас на кровати перевернут, было видно, что белье совсем свежее. Брауэр догадался, что эта комната была приготовлена для падчерицы.

Содержимое большой спальни было разбросано. Шкатулка для драгоценностей из розовой кожи, точно такая же, как он подарил своей жене на Рождество, была открыта, а бижутерия рассыпана по поверхности кленового комода.

Брауэр решил расспросить друзей Нуалы о ценностях, которые могли у нее быть.