Лунный воин

Мотылек напряженно думал. К предыдущим искушениям добавилось одно, которому совершенно невозможно было воспротивится. Выехать после заката на реку, на ночной лов, давно уже было его заветной мечтой, но у него не было ни отца, ни дяди, который взял бы его с собой. Все мальчишки его возраста уже побывали в этих безмолвных плавучих городках, своими глазами видели, как выпрыгивает из воды, охотясь за мошками, самая крупная рыба, как она бьется в сетях, угрожая перевернуть лодку. Некоторым настолько повезло, что они даже нарвались на речную стражу – быстрые парусники, украшенные гербом княжеского дома Касима, те, что по всей Микаве выслеживают рыбаков с недозволенными мелкоячеистыми сетями, – и удирали от нее в плавни вместе со старшими, рискуя получить стрелу в спину…

– Ладно уж, поеду с вами, – решился Мотылек. – Сейчас, только сбегаю попрощаться с бабушкой…

– Нет времени, – оборвал его знахарь. – Напишешь ей письмо. Не бойся – думаю, ваша разлука ненадолго. Довольно скоро вы с ней встретитесь.

Глава 13 Дорога в Асадаль. Учитель Кагеру

Мрак поглотил низкий берег Стрекозьего острова, парус наполнился ветром, и низовка понесла лодку по реке. Несмотря на то что знахарь не имел понятия о пяти местных ветрах и ритме жизни русла Микавы – ее течениях, водоворотах, приливах и отливах, – он удивительно ловко ловил ветер и выбирал время пути и отдыха. В первые день-два Мотылек то и дело вспоминал о бабушке. Он беспокоился, что обидел ее, не попрощавшись, и даже всплакнул пару раз, скучая по ней, – а потом напрочь забыл обо всем, захваченный новыми дорожными впечатлениями.

Навсегда в памяти Мотылька запечатлелась первая ночь пути, когда они почти бесшумно обогнули Гадючьи острова, тенью проскользнули прямо сквозь таинственную, молчаливую флотилию рыбачьих лодок, застывших на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы не перепутались сети, и в каждой лодке горел огонек. Только порой был слышен тихий плеск воды, когда рыба выскакивала из воды за мошкой. Мотылек смотрел на лодки, на удаляющиеся плавучие огни, и ему казалось, что все это происходит не с ним, что он заблудился на грани сна и яви: проснись он сейчас в своем гамаке в кладовке – ничуть бы не удивился.

На второй день Мотылек проснулся на рассвете от холода. Но когда он – продрогший, пропахший псиной – высунулся наружу из-под тента, стуча зубами, то сразу забыл и о холоде, и о жесткой лежанке. Над рекой всходило солнце, сильный прохладный ветер разгонял туман. Высоко в небе кричали чайки. За бортом проплывали чужие берега незнакомого острова. Слева, совсем близко, вздымался крутой берег, подточенный весенними паводками, тщательно укрепленный толстыми черными бревнами. Над обрывом нависали высокие дома. Каждый стоял на каменном цоколе в человеческий рост. Беленые стены расписаны хитрым узором – оберегами от квисинов. Углы крыш загнуты кверху – не так, как на Стрекозьем острове, – и крыты они не камышом, а бурой обожженной черепицей. Мотылек даже позавидовал – да, богато живут люди на этом острове! Лодка проплыла мимо пристани. У мальчика в глазах зарябило – толпится народ, галдят, грузятся, тащат с пристани на гору мешки, торгуют прямо с лодок.

– Да я знаю это место! – радостно воскликнул Мотылек. – Это же ярмарка на острове Горбатый Холм! Мы тут были с бабушкой в прошлом году! Заедем?

– Нет! А ну умолкни! – недовольным тоном приказал сихан, стоящий у руля. Судя по его лицу, он давно уже проснулся, если вообще спал. – Еще орать он тут будет! Смотрите все, люди добрые, кто тут плывет! Сам Мотылек на ярмарку пожаловал! Мы тебе что, цирк бродячий?

Он переложил руль, забирая дальше от берега. Пристыженный Мотылек молчал, провожая ярмарку жадным взглядом. Полная народа пристань скрылась за поворотом, лодку вынесло на стрежень. Низовка туго надула парус, лодка пошла быстро. Кагеру закрепил руль, потянулся, покрутил затекшей шеей.

– Ну что, короед, продрал глаза? Тогда иди умойся да подавай завтрак!

При слове «завтрак» волк, всю ночь проспавший рядом с Мотыльком и гревший ему бок, выбрался на палубу, широко зевнул и сел рядом со знахарем, искательно заглядывая ему в глаза.

– А что у нас есть? – спросил Мотылек.

– Сейчас посмотрим. Тащи-ка свой короб.

Мотылек принес из-под навеса короб, выложил перед знахарем бабушкину снедь – бумажные свертки с вареным рисом, вяленой рыбой, пирогами и ватрушками.

– М-м, как пахнет! Вот сюда клади, где ровно, – с довольным видом приказал Кагеру. – На берег сходить не будем, пока ветер попутный, перекусим здесь. Кстати, у меня там под тентом стоит короб – не тот, с которым я хожу, а большой, без лямок. В нем где-то есть кувшинчик с бамбуковым соусом и горшок с маринованной редькой. Неси их сюда тоже. Словом, накрывай на стол. Устроим пир.

Готовя завтрак, Мотылек изучал лодку, которую вчера в темноте толком не разглядел. Лодка была совсем не похожа на те, на которых рыбачили его односельчане: довольно большая, с длинным острым носом, на корме – тент с пологом. Красивый парус напоминал плавник карпа.