Лунный зверь

Какой-то человек в белом запустил в лисицу битой, пролетевшей на волосок от ее головы. О-ха увернулась и прошмыгнула у человека между ногами. Удар сапогом пришелся ей в бок, но она устояла и даже не замедлила своего бега. Бросив взгляд назад, она увидела, что пес почти наступает ей на хвост. Он оскалился, обнажив устрашающие зубы и красные десны, а глаза его сверкали злобой. Он не проронил ни звука, но О-ха без слов знала, как он намерен с ней поступить.

Внезапно из-за кустов вылетел Камио. Риджбек, растерявшись, сделал прыжок в его сторону. Потом он опять устремился за О-ха и заметался между лисами, не в состоянии выбрать себе жертву.

Вдруг небо потемнело, словно наступило солнечное затмение. Сверху доносились клекот и курлыканье. Люди на мгновение стихли. Даже лисы, несмотря на то что им угрожала смертельная опасность, не удержались и задрали головы. Шум все усиливался, небо постепенно затягивала непроницаемая темная пелена — то была огромная стая диких гусей. Пес, живший в южных странах и не видавший там ничего подобного, слишком долго смотрел на птиц. Лисы, воспользовавшись моментом, прибавили скорости и почти одновременно добежали до ограды. Наконец Сейбр опомнился, в несколько скачков нагнал лис, но так и не мог решить, кого же из них схватить первым. В результате он остановил свой выбор на Камио, который был к нему чуть ближе. Но американский лис проворно вскочил на одну из ветвей дуба, росшего в фунте от ограды, оттуда он перебрался на стену и, ловко балансируя на краю, побежал, уводя преследователя прочь от О-ха. Пес изрыгал проклятия и угрозы, но он и сам понимал, что добыча ускользнула от него. Пока Сейбр несся под стеной вслед за Камио, О-ха вскарабкалась на стену и соскочила по другую сторону. Не теряя времени, она во весь опор бросилась прочь. Лишь у стройки она остановилась, чтобы дождаться Камио.

Явившись, лис незамедлительно принялся ее отчитывать.

— Объясни, зачем тебя понесло в усадьбу? — закричал он. — Жить надоело?

— Тебя самого-то зачем туда понесло?

— Как зачем? Еще спрашивает! Тебя спасать.

— Напрасно беспокоился. Я вполне могу сама о себе позаботиться и не нуждаюсь… — О-ха запнулась. — Но, я… Мне сказали… что ты пошел в усадьбу драться с Сейбром.

— Да что я, сбрендил, что ли? Я тихо-мирно беседовал со стариной А-конконом, и вдруг он заявил, что видел тебя на дороге в усадьбу. Ну я сразу смекнул: ты сама решила свести счеты с этим псом. Безумная идея, должен тебе сказать. Ты, видно, успела позабыть, что это за чудовище. Ни одной лисе в мире не справиться с этой злобной громадиной. Соваться к нему в пасть — это ж надо ума лишиться.

О-ха фыркнула:

— Это верно, надо было ума лишиться, чтобы вообразить — ты хочешь отомстить за меня. Хорошо еще, гуси нас выручили.

— Я? Отомстить? — разошелся еще пуще Камио. — Нет, ты точно с ума сошла. Когда в следующий раз придумаешь что-нибудь в этом роде, ступай прямиком к пруду и сунь голову в воду. Может, все глупости оттуда вымоет. Надо же, решила, что я…

Камио еще долго продолжал бы в том духе, но терпение О-ха иссякло. Она повернулась и направилась в сторону леса.

А высоко в небе гуси, тысячи гусей, перекликались на своем языке, а крылья их с шумом рассекали воздух. Каждую осень они прилетали с севера, чтобы провести холодные месяцы в заболоченных равнинах, раскинувшихся в устье реки. К счастью О-ха и Камио, в этом году они прилетели необычайно рано, — как правило, они появлялись на болотах перед самым наступлением зимы. Увидев знакомые места, гуси поняли, что долгое странствие подходит к концу, их стройные косяки смешались, и они закрыли небо, словно тучи.

Поднявшись на вершину холма, О-ха наблюдала, как крупные птицы опускаются на илистый берег реки. Стая все время была в движении, гуси без умолку переговаривались, и то один, то другой, вытянув голову на длинной шее, высматривал приятеля или родственника, с которым не виделся с начала перелета.

— Не знаете, как такой-то, долетел? — должно быть, спрашивали гуси. — Я говорил с ним, когда мы пускались в путь, но с тех пор, как возглавил стаю, потерял из виду! О, вот и он! Жив-здоров! Привет, старина!

Крылья гусей устали, натруженные мускулы ломило, но сердца птиц были охвачены радостью. Не всем удалось добраться до теплых краев. Погибло немало больных, увечных и старых, а некоторые утратили присутствие духа и сложили крылья над пучиной океана. Отставшие все еще подлетали по двое и по трое. Долгие, долгие часы, а то и дни летели они над океаном, большими клиньями или маленькими стайками, летели, подбадривая друг друга:

— Давай, давай, приятель, осталось лишь несколько взмахов крыла. Соберись с силами. Земля совсем близко.

— Ты — твердишь — это — давным-давно…

— Твердил и буду твердить. Мы почти у цели. Почти. Я вижу берег. Честное слово. Взгляни, взгляни. Только не вниз — внизу вода.

— Вода — вода — без конца — вода — волны — пена — смерть. Я так устал… так устал… Крылья… не слушаются… я так устал…

— Прекрати ныть. Смотри вперед. Видишь, там на горизонте, темная полоска. Это земля.

— Туча. Это туча.