Лунный зверь

Так текли дни. Иногда на болотах появлялись люди, но это случалось крайне редко. К тому же гуси, издалека заметив людей, поднимали оглушительный шум, который разносился за много миль вокруг и предупреждал лис об опасности. В часы досуга О-ха подолгу сидела на палубе и наблюдала, как гуси роются в тине. Эти тяжеловесные, неповоротливые птицы ловко отпихивали друг друга, чтобы схватить рыбешку или моллюска. Порой чайки, явно не слишком довольные нашествием северных переселенцев, опустошавших их владения, пытались замешаться в толпу гусей. Но те немедленно замечали чужаков и с позором изгоняли их. Лисице никогда не приходила мысль поймать одну из этих грубых, неотесанных птиц – она понимала, что с такой внушительной добычей ей не совладать. Все разговоры гусей казались О-ха непристойной бранью. Хотя на солончаках всем хватало места, гуси относились к своим соседям с подозрением и, когда О-ха проходила мимо, бросали на нее злобные взгляды и шипели, словно она нарушила какую-то невидимую границу. Порой гуси приходили в волнение, они принимались хлопать своими огромными плоскими крыльями и вертеть головами, всем своим видом показывая, что здешняя жизнь им опостылела и они ждут не дождутся дня, когда вновь отправятся в странствие. Кое-кто из них даже поднимался в воздух, и нередко за ним взмывали остальные; темной тучей гуси закрывали небо и вдруг, словно по волшебству превратившись в дисциплинированных птиц, выстраивались клином. Каждый прекрасно знал свое место в строю. Не нарушая своих цепочек, гуси низко летели над солончаками, с легкостью огибая деревья и другие препятствия.

Их организованный, выверенный полет разительно отличался от полета песочников, которые взмывали в воздух беспорядочной толпой и летели, сбившись в кучу и едва не задевая друг друга крыльями. Каждую минуту они, словно по команде, слышной лишь им одним, резко изменяли направление.

О-ха и Камио скоро поняли, что лучше избегать впадин, заболоченных низин и что трясина грозит им мучительной смертью. Они предпочитали охотиться на возвышенностях, которые во время прилива оставались единственными островками суши. Лисы знали: с приходом весны здесь, у реки, будет вдоволь пищи – птичьи яйца и рыбья икра, угри, черви, гусеницы. Но пока им приходилось ограничиваться довольно скудной добычей, что копошилась на дне реки и летала над берегами.

Глава 17

На болотах лисам жилось не слишком тепло и сытно, но зато здесь, в окружении воды и трясины, они чувствовали себя в безопасности, особенно в зимнюю пору. Конечно, летом в бухтах неминуемо появятся охотники, а во время прилива и рыбаки. Но зимой людей сюда не тянуло – заледенелые пустоши, открытые ветрам, наполняли человеческие сердца ужасом. Серый, однообразный пейзаж нагонял тоску. Если ад существует, он вполне мог бы быть таким. Холодные утренние туманы поднимались над солончаками, словно призраки, а крики птиц напоминали горестные возгласы потерянных душ, обреченных на вечные скитания по этим унылым равнинам. Безжалостные ветры и непроходимые топи надежно хранили лис от людского вторжения.

О-ха и Камио жили по принципу «день прошел, и хорошо», у них хватало забот, так что заглядывать в будущее не приходилось. Застрявший в тине катер, со всех сторон облепленный илом и водорослями, давал лисам хоть и скромный, но вполне надежный приют. С тем чтобы добыть еду, тоже не было затруднений, – правда, сначала здешняя пища была лисам не по вкусу, но скоро они к ней привыкли. Иногда им удавалось поймать незадачливую птицу, но в основном они питались моллюсками, крабами, креветками, червяками. Больше всего О-ха скучала по древесным грибам, таким сочным и вкусным, и по лакомым гнездам насекомых, которые в Лесу Трех Ветров можно было обнаружить чуть не в каждом гнилом пне.

Однажды на болоте О-ха столкнулась с неведомым созданием, подобных которому до сих пор не встречала. Знакомство стоило лисице оцарапанного носа и уязвленной гордости. Она осторожно пробиралась по влажной траве, тщательно обнюхивая каждую выемку, – там могли притаиться угри, выброшенные приливом на берег. Вдруг, когда она в очередной раз сунулась в какую-то дырку, кто-то вцепился в ее чувствительную морду. О-ха отпрыгнула назад и увидела, что на носу у нее повисла тварь, напоминающая крупного краба. О-ха пережила несколько весьма неприятных секунд, прежде чем ей удалось освободиться от обидчика и стряхнуть его в тину.

Это был серебристо-серый моллюск с длинным хвостом и парой огромных клешней. С тех пор лисица очень опасалась подобных столкновений и, прежде чем сунуть морду в углубление, старалась убедиться, что там не прячется враг.

Как-то вечером, вернувшись с охоты, О-ха уловила в дуновении ветра слабый запах собаки. Он доносился со стороны дамбы, и встревоженная лисица, припав к земле, затаилась в ожидании новых запахов и звуков.