Лунный зверь

И шалопут поведал изумленному лисенку о лисице-вещунье по имени О-толтол, которая удалилась от шумного, суетного мира и жила в уединении, окруженная лишь учениками. Лисица эта, наделенная неведомой могущественной силой, поселилась в древнем кургане посреди непроходимых топей. Никто не может сравниться мудростью с этой пророчицей, в глазах которой полыхает священный огонь. «Многие годы она живет отшельницей, – сообщил А-горк, – ибо общение с заурядными лисами осквернит чистоту дарованного ей знания».

– Но тебя, малый, она наверняка допустила бы к себе, – заявил шалопут. – Я сразу смекнул – ты не чета обыкновенным лисам. Не сомневаюсь, О-толтол даже сделала бы тебя своим учеником. Да уж, можешь мне поверить. Если, конечно, ты сам захочешь удостоиться подобной чести. По-моему, твои способности не должны пропасть зря.

Глубоко посаженные острые глаза и размеренный голос шалопута словно гипнотизировали лисенка.

Рассказав про О-толтол, шалопут перешел к притчам и чудесным историям. Завороженный А-сак слушал затаив дыхание и про себя негодовал на родителей, которые не удосужились открыть ему, что в мире столько удивительного и необычного. Правда, Камио рассказывал ему о Стране Львов, о слонах и тиграх, но эти диковинные края так далеко. А чудеса, про которые говорил странствующий лис, случались здесь, совсем рядом.

К исходу дня шалопут окончательно пленил А-сака.

– Ну, – произнес бродячий лис, вставая и потягиваясь, – идешь со мной?

– Но куда?

– Как куда? В гости к лисице-вещунье.

В этот момент из-за груды хлама выскочила О-ха. Она бросила на чужака свирепый взгляд и оскалилась. Вслед за ней показался Камио. В ту же секунду незнакомца словно ветром сдуло. А-сак оглянулся, почуяв запах родителей, а когда он вновь повернул голову, шалопута по имени А-горк, лиса в потрепанной шубе, пропахшей сухими травами, и след простыл.

– А кто были твои родители? – спросила как-то у матери О-миц.

Маленькая шоколадно-коричневая лисичка уже начала линять, и на мордочке ее виднелись пятна ярко-рыжего меха.

– Родители? – переспросила О-ха. – Ну, они были достойными лисами и жили к северу от Леса Трех Ветров, знаешь, того, где сейчас люди устроили парк. А в пору моего детства все было иначе: нору нашу окружал свой и вся земля была в нашем распоряжении.

– Мне больше нравится город, – заметила О-миц. – Камио рассказывал мне об улицах, домах, мусорных бачках и всякой всячине.

Камио, который, лежа поодаль, прислушивался к разговору, вскинул голову.

– Им ведь придется жить в городе, по крайней мере поначалу, – принялся он оправдываться. – И я решил – прежде всего им стоит узнать о том, что их окружает, а не о том, что было когда-то.

– Да, разумеется, только… – хотела возразить О-ха, но О-миц перебила ее:

– О-ха, давай рассказывай о своих родителях!

– Ну, что тебе еще рассказать? Мать моя погибла под гусеницами трактора – он переехал ее, когда она спала в поле. Это вышло случайно, фермер не собирался ее убивать. Вскоре после этого отец куда-то ушел, и больше я его не видела. Все, больше рассказывать нечего.

– Что касается моих родителей, – начал Камио, – то они были огромные…

– Ты ври, да не завирайся, – поспешила остудить его пыл О-ха.

Камио, казалось, смутился.

– То есть я хотел сказать – они были не особенно огромные лисы, – поправился он. – Да, они были не столь высоки, как дубы. Мех моей матери уступал в яркости закату, что полыхает на вечернем небе. Отец мой не наводил трепета на окрестных медведей и не перепрыгивал через горные ущелья и реки, грохочущие по камням…

Тут О-ха, которая раскусила его хитрость, предостерегающе кашлянула, и Камио осекся.

– В общем, мех на их спинах серебрился, как у меня и как, вполне возможно, будет серебриться у вас, дети мои.

– А почему у О-ха нет серебристых шерстинок? – поинтересовался А-кам.

– У нее они есть, только разглядеть их труднее. Ведь мех ее намного светлее, чем мой. Вот отец мой был черным лисом, и серебристые шерстинки в его шубе так и сверкали.

– Камио! – с укором воскликнула О-ха. – Разве бывают черные лисы?

– Да, бывают! – возмутился Камио. – Мать моя была рыжей лисицей, а отец – самым настоящим черным лисом. И это чистая правда. Поэтому мех у меня такой темный. Беда с вами, лисицами-сидухами, дальше своей норы ничего не видите и не знаете. Да будет тебе известно, на свете есть разные лисы: лисы с огромными вислыми ушами, арктические лисы – белые как снег, вроде нашего А-сака, хотя он и не арктический лис. А еще есть пустынные лисы, ну и всякие… Только, врать не буду, из всех мы самые лучшие.

– Правда? – насмешливо спросила О-ха, которая в глубине души была потрясена познаниями мужа.

– Конечно правда, – ответил Камио, то ли не уловив насмешки, то ли решив пропустить ее мимо ушей. – А кое-где на свете, если хотите знать, еще сохранились волки. У меня на родине, например. Людям не удалось уничтожить их полностью.

– И ты хочешь сказать, что сам видел волков?