Лунный зверь

– Ты много повидал на своем веку, – вежливо заметил Камио. – Но как тебе удалось спастись? Ты тоже вовремя убежал из леса?

– О, это чудесная история. Невероятная история. Случись это с Гаром в молодости, наверняка у него ум зашел бы за разум и он возомнил бы себя избранным барсуком. В ту ужасную ночь…

Барсук, для пущего эффекта, сделал паузу и завозился, усаживаясь поудобнее. Камио заметил, что на задних его лапах жилы вспухли узлами.

– В ту ночь Гар отправился на охоту и брел по холодному снегу. Да, и вдруг выстрелы – банг! банг! банг! банг! «Гар, – сказал я себе, – там, внизу, творится что-то недоброе». Потом вдруг человечий запах, отовсюду человечий запах. Люди поднимались на холм. Запах ружей. Человечий лай и запах страха. Ужас проник в мое сердце, и я замер недвижно, как камень, – продолжал барсук. – От страха я соображал хуже неразумного котенка. «Если Гар затаится, люди пройдут мимо и ничего ему не сделают», – говорил я себе. Потом я увидел на снегу свет. Фонари, много фонарей. Выстрелы раздавались еще и еще. Я понял: пришла моя погибель. Люди появились здесь не для забавы. Слишком много людей. Слишком много ружей. Слишком много страха. Я помчался к опушке леса, и вдруг… вдруг я увидел яркую звезду. Она плыла по небу и издавала вот такой звук. – В глотке у старого барсука тихонько зарокотало. – Она то зажигалась, то гасла… То зажигалась, то гасла… – Барсук, казалось, потерял нить рассказа, но спустя несколько мгновений спохватился. – «Гар, – сказал я себе, – это неспроста. Это знак. Следуй за этой таинственной звездой, что мигает в ночи. Она укажет тебе путь. Наверняка ее послали тебе духи великих барсуков, Фрума и Геолка». И я смело двинулся вслед за звездой, хотя она повела меня вниз, на окраину города. В домах не было огней. Людей не видать. Посреди улицы я заметил лаз, ведущий под землю, в человечью нору. Железной крышки не было. Я спустился вниз, в длинный коридор. И пробыл там долго-долго. Звезда спасла Гару жизнь. Показала, где спрятаться. И люди не нашли его.

Гар еще долго рассказывал, как жил в канализационных трубах, которые там, в недостроенном квартале, еще не действовали. Пробыв там несколько дней, барсук решил, что пора выбираться наверх, а не то канализация заработает и он утонет или задохнется от вони. Однажды утром он высунул голову из люка, и вновь перед ним предстало чудесное видение. Вдоль улицы росли молодые деревца, тоненькие прутики. На холодном зимнем солнце они сверкали, точно были сделаны из чистого серебра.

– Ты не видал подобного дива, верь моему слову, – таинственно прошептал Гар. – Кора их так блестела, что слепила глаза. Сперва я подумал – они целиком отлиты из металла. «Гар, вот тебе еще одно знамение, – сказал я себе. – Уноси отсюда лапы, как велят тебе Фрума и Геолка».

Пока барсук рассказывал, им то и дело овладевала дрема, и Камио приходилось покашливать или шевелиться, чтобы напомнить хозяину о своем присутствии.

– Ну а сам-то ты как? – спросил Гар, завершив свое повествование. – Доволен жизнью?

– Я? Вполне. У меня все в порядке.

– Ты ведь не из наших краев. Говоришь не так, как здешние. А, я вспомнил. Ты из далекой страны. Верно?

– Верно. Там, на родине, люди поймали меня и отправили сюда. Не знаю уж, как я очутился в этой стране, – меня напичкали какой-то гадостью, и я спал без просыпу. Раньше, до зоопарка, я жил в предместье, где дома невысокие, а широкие улицы обсажены деревьями. Когда я был детенышем, считал, что мир невелик и, если постараться, за один день его можно обежать целиком.

– Да, в молодости всем нам не хватает разума… разума и знаний. Но теперь мир меняется на глазах, Камио. За всем и не уследишь. И мы должны с этим смириться. Может, ты думаешь, тебя занесло в удивительную страну, где все наперекосяк? Но мне, Гару, тоже все здесь в диковинку, хотя я родился в этих краях. Теперь их не узнать.

Камио попрощался с барсуком и выскользнул из норы, хозяин погрузился в сон прежде, чем гость его оказался наверху. «Старый барсук здорово одряхлел, и, судя по всему, ему недолго осталось жить», – решил Камио. Громадное туловище Гара, казалось, стало тяжелым для своего обладателя, а во взгляде слезящихся глаз появилось что-то потустороннее. «Что ж, – размышлял лис, – барсуку нечего пенять на судьбу: он прожил долгую жизнь, видел много лет и зим и, наверное, расстанется с миром без особого сожаления».