Луны волшебное сияние

Через несколько минут они уже были на берегу, и Джейн поразилась, сколько машин на набережной Круазетт, причем по большей части открытых двухместных, сияющих лаком или перламутром, в которых сидели бронзовокожие красивые мужчины и женщины, сплошь похожие либо на Бриджитт Бардо, либо на Софи Лорен. Джейн порадовалась, что надела один из самых изысканных нарядов своей тезки: плиссированное платье из китайского шелка, почти такого же голубого, как ее глаза. Вырез был непривычно глубоким, и Джейн с трудом удерживалась, чтобы не сутулиться от смущения. Иногда бикини, еле прикрывающее тело, не так привлекает взоры, как платье, открытое чуть ниже обычного и придающее вызывающе соблазнительный вид.

— Поедем на лошадях или на лошадиных силах? - спросил Дрейк, подходя к шеренге фиакров и такси, выстроившихся в ожидании первых пассажиров.

— Пожалуй, на лошадях. — И, заметив его улыбку, добавила: — Наверное, считаете меня глупенькой?

— Не глупенькой, а молоденькой.

Он помог ей забраться в шаткий экипаж.

Джейн впервые в жизни ехала в фиакре, который, хоть лошадь шла и медленно, покачивался из стороны в сторону, создавая иллюзию быстрой езды и заставляя ее жаться, затаив дыхание, к стенке.

— Успокойтесь, — заметил Дрейк. — Вы в полной безопасности, гарантирую! — И взяв за плечо, заставил ее откинуться на спинку, при этом Джейн с какой-то странной остротой ощутила, как прижалось к ней его бедро. — Так-то лучше. — Рука его осталась лежать на спинке, ладонью касаясь ее плеча. — Шаг у лошадей очень уверенный, так что опасаться нечего.

— Я и не опасаюсь. Просто кажется, будто меня везут сквозь время.

Он рассмеялся:

— Нет, ну до чего же забавное дитя! И с такими странными выражениями.

— Больше не называйте меня так, мистер Дрейк.

— Между прочим, меня зовут Стефен. И прошу прощения, если это прозвучало покровительственно. Всё ваши светлые волосы виноваты — делают вас такой юной.

— А, по-моему, принято считать, что блондинки выглядят более взрослыми.

— Только не когда концы волос у них загибаются, словно утиные хвосты.

От этого ласкового поддразнивания у Джейн перехватило дыхание, словно рука сжала горло. Сильнее, чем обычно, ощущая на себе его взгляд, она отвернулась и принялась рассматривать проплывающие мимо пейзажи. Обсаженная пальмами набережная Круазетт выглядела бы прелестно, не будь запружена машинами, но даже и так восхищение вызывали расположившиеся в стороне от дороги роскошные отели, почти при каждом из которых имелись свои террасы, уставленные столиками под разноцветными яркими зонтами. Одетые в белое официанты уже разносили аперитивы, а по узкой полоске песка, сплошь покрытой шезлонгами и матрасами, бродили отдыхающие.

Между тем фиакр свернул с главной дороги на проселочную, и теперь взбирался вверх по холму между сосновыми рощицами. Подъем становился все круче, и через полчаса возница остановил фиакр и разразился быстрой речью, обращаясь к Стефену. Из-за сильного акцента Джейн не уловила смысла, поняла только по оживленной жестикуляции, что дело в лошади.

— Что-нибудь случилось?

— Он говорит, его лошадь не потянет такой подъем, — пояснил Стефен. — И как же это я, глупец, сам не сообразил.

— Жаль, что он не сказал раньше.

— Вероятно, не хотел лишаться заработка. — Неожиданно он выглянул из экипажа и махнул рукой. К обочине вильнула небольшая машина, он выпрыгнул на дорогу и подал руку Джейн. — Дальше можно ехать и на такси. По крайней мере, представление о езде в старинных экипажах вы получили.

Вскоре они уже мчались по Гран Корниш, Канны остались далеко внизу, а впереди зеленели оливковые рощи. Более часа летели по извилистой дороге, на такой скорости вписываясь в крутые повороты, что у Джейн замирало сердце. Стефен же, не обращая ни малейшего внимания, спокойно сидел в углу машины, покуривая сигарету. Вскоре они свернули с автострады и углубились в центр Прованса, ощущая, как неуклонно теплеет и густеет воздух. Мощеная дорога пересекла уже несколько деревень, и Джейн с удовольствием наблюдала за восхитительной игрой тени, которую отбрасывали деревья, где-то там, высоко над головою образовывавшие зеленый полог.

По дороге они остановились в маленьком бистро и сидели за столиком, выставленном прямо на мостовую, разглядывая прохожих: пышнотелых, загорелых до черноты женщин, направляющихся за покупками, небольшие группки мужчин, ведущих, размахивая руками, бесконечные беседы, пока дети играли в мраморные шарики вокруг небольшого фонтана.

— Вот уж сколько лет, я собираюсь, деревня за деревней, объехать весь Прованс, — произнес Стефен, отхлебнув дюбонне [7]и снова закурив. — По-моему, настоящая Франция — здесь. Именно здесь можно почувствовать, как бьется ее горячее сердце, а вовсе не в суматошном блеске Канн или Ниццы. Впрочем, вы, возможно, предпочли бы остаться там? Боюсь, я счел саму собой разумеющейся вашу любовь к покою и тишине.