lurie

Во главе афинского войска стоял архонт-полемарх Каллимах, но практическое руководство осуществлялось одним из десяти стратегов, чередовавшихся ежедневно. Однако фактическим руководителем операций у афинян был искусный в военном деле Мильтиад. Благодаря тайным сношениям с ионя-нами, сражавшимися на стороне персов, Мильтиаду было известно, что персы собираются сесть на суда, чтобы захватить Афины. Так как для афинян страшнее всего была персидская конница, то он сговорился с ионянами, что они подадут сигнал: «Нет всадников», как только вражеская конница будет посажена на суда и на суше останется одна пехота. И в самом афинском войске начиналось уже брожение, — когда, наконец, этот сигнал был дан. Тогда афиняне бросились бегом на врага. По причине малочисленности афинян персам вначале удалось прорвать центр, но затем афиняне ударили на персов с обоих флангов и нанесли им существенный урон, прежде чем те успели сесть на корабли для отплытия в Афины. Афинянам удалось даже, подбежав к морскому берегу, завладеть семью неприятельскими кораблями. Но в общем эта стычка имела преимущественно моральное значение. Она разрушила создавшееся после ионийского восстания представление о непобедимости персов. Военное же значение ее было незначительно; персы сохранили и живые силы, и флот, и боевой дух и спокойно двигались вокруг мыса Суния к Афинам.

Но афинянам был прекрасно известен замысел персов: они

пустились бегом по суше по прямой дороге и прибыли в Афины раньше, чем сторонники персов могли осуществить предательство. Когда персы подошли к Фалеру, город уже был в надежных руках, и им не оставалось ничего иного, как, постояв немного в виду города, уйти обратно в Азию.

Таким образом, на этот раз Афины избавились от опасности. Но всякому здравомыслящему афинянину было понятно, что это столкновение ничего не решило и что следует ожидать нового, более страшного нашествия.

Сам Дарий, во всяком случае, не считал себя побежденным при Марафоне. В надписи, начертанной сыном Дария Ксерксом после вступления на престол, перечислены племена, которые подчинены его власти; и здесь, наряду с «ионянами» и «ионянами с островов» названы еще «ионяне, живущие по ту

материковые греки в первую очередь, считать их своими подданными и после Разумеется, не заслуживает доверия

т. е.

сторону моря»,

Ксеркс продолжал с Марафонской битвы.

рассказ Геродота, будто с момента Марафонской битвы персы только и думали о том, как бы отомстить афинянам: весь марафонский поход, несомненно, представлялся персам только одной из многочисленных экспедиций против взбунтовавшихся подданных. У персов было в эти годы достаточно хлопот кроме греков: в 486 г. восстал Египет; в том же году умер Дарий и на престол вступил Ксеркс. Смена царей всегда сопровождалась на Востоке смутами; в частности, о наличии второго претендента на персидский престол и о восстаниях, происшедших в Персии после вступления на престол Ксеркса, нам рассказывают Геродот и надпись Ксеркса, найденная недавно в Персе-поле. По усмирении Египта Ксерксу пришлось еще усмирять восстание вавилонян. Только после этого Ксеркс мог взяться за Грецию.

3. ПОХОД КСЕРКСА И БИТВЫ ПРИ САЛАМИНЕ И ГИМЕРЕ

Известия о приготовлениях Ксеркса вызвали в Греции естественное беспокойство и ужас. Казалось бы перспектива вражеского нашествия и необходимость признать верховным властителем персидского царя, чуждого греческому укладу и греческой культуре, должна была вызвать у всех греков, без различия группировок, готовность забыть прежние распри и отстаивать свое отечество до последней капли крови. Предъявленное Дарием к Афинам требование принять правителем Гип-пия показывало, что персы при случае не задумаются вмешаться и во внутренние дела греческих государств, если они найдут это для себя полезным и необходимым. Тем не менее в Греции царил полнейший разброд: целый ряд греческих го

сударств с самого начала ориентировались на Персию, как, например, Фивы и Аргос; в других была сильная персофильская партия, как, например, в Афинах. Решение вопроса, на чью сторону стать, иногда принималось на основании мелочных интересов текущей минуты — оно определялось желанием сделать неприятность соседнему государству, стать сильнее его И т. д.

Судьбу Греции решило поведение двух сильнейших государств, Афин и Спарты. Мы уже видели, что для Афин непосредственное овладение путем в Черное море было вопросом жизни и смерти: здесь удалось подавить персофильские на

строения. Спарта охотно не ввязывалась бы вовсе в войну ¹⁵