lurie

Таким образом, основным источником для древнейшей эпохи греческой истории являются археологические памятники; как мы видим, эта история построена на базе археологии. Однако при всем огромном значении археологических памятников их недостатком является то, что при отсутствии литературных свидетельств, они не дают возможности сколько-нибудь точно датировать находки и восстановить ясную и вполне убедительную картину соответствующего общественного строя. Только литературные памятники, главным образом древнего Востока, дали Эвансу возможность распределить эти памятники по определенным хронологическим периодам.

Найденные на Крите памятники Эванс распределяет на три большие эпохи: древнеминойскую, охватывающую эпоху пере

хода от неолита к бронзе (до 2100 г.), среднеминойскую (2100 — 1580) и позднеминойскую (1580—1 180), относящиеся к эпохе бронзы. Образование критского государства относится уже к началу среднеминойской эпохи. Каждую из этих эпох Эванс

14 _

Форрер допустил ряд преувеличении, вычитав в хеттских надписях имена греческих царей Этеокла и Атрея, упоминание города Илиона, острова Лесбоса и т. д., и это в значительной степени дискредитировало его теорию. Одн^о основной установленный им факт остается непоколебленным.

Кипр, как мы теперь заключаем из особенностей греческого наречия, на котором говорили на Кипре, затем в значительной части был покорен и населен ахейцами. Здесь найдено особенно много памятников микенской культуры; еще в историческое время предсказатели назывались здесь «ахейскими предсказателями» (achaiomanteis). Согласно «Илиаде» (XI, 21), Кипр был в зависимых отношениях от Агамемнона.

подразделил в свою очередь на три периода: I, II и III. Так,

замечательные вазы стиля камарес относятся к II среднеми-нойскому периоду (1900— 1750); высший расцвет критской культуры, господства на море, сношений с Египтом и письменности— к I позднеминойскому (1 580— 1450); разрушение кнос-ского дворца и конец морской власти Крита — к концу II позд-неминойского (1450—1400) и началу III позднеминойского (1400— 1 180). Для материка Греции принято то же деление, но вместо «минойский» употребляется термин «элладский» (так, например II позднеминойскому периоду на Крите соответствует II позднеэлладский на материке и т. д.). Эпоха наибольшего распространения критской культуры на материке относится к I и II позднеэлладским периодам; эпоха наивысшего расцвета власти микенских царей — к III позднеэлладскому.

4. КРИТ И ЕГО КУЛЬТУРА

На Крите, как и повсюду в древнейшее время, общественный строй был родовым. В пользу этого говорят археологические памятники; равным образом позднейшие критские дворцы, согласно правильным наблюдениям проф. Б. Л. Богаевского, являются, судя по их плану, пережитком так называемых «больших домов», т. е. коллективных построек, в которых жил сообща целый род. Приведенные выше свидетельства об оживленных торговых сношениях между Критом, Египтом и другими странами Передней Азии, а равно и археологические памятники, о которых мы скажем ниже, доказывают с несомненностью, что примерно с начала второго тысячелетия до н. э. на Крите отдельные племена, жившие родовым бытом, уже сплотились и образовали одно мощное государство.

В Египте и Вавилонии причиной перехода от первобытнородового к древневосточному примитивно-рабовладельческому способу производства была необходимость организации массового коллективного труда для регулировки разливов и орошения полей. Производство таких работ было невозможно при том общественном и культурном уровне, который характеризует родовое общество. Необходимо было сделать этот труд принудительным, а для этого понадобилась древневосточная монархия, построенная на примитивно-рабовладельческой базе. Но не везде на древнем Востоке именно в этом была причина образования государства: у хеттов, финикиян, древних евреев таких

причин не было. В Финикии или на Крите образование государства было ускорено необходимостью тесного сплочения отдельных племен для создания общего флота, войска и т. и. Эти государства лежали на морском пути между большими монархиями древнего Востока, и отсутствие такого сплочения сделало бы их добычей их сильных соседей.

Действительно, мы знаем, что в XIX в. до н. э., когда складывалось классовое общество на К^ите, государства Передней Азии точили зубы на Крит и Грецию.

Такое сплочение племен для отпора внешней опасности и здесь ускорило гибель родового общества. По справедливому замечанию Энгельса, родовой строй в полном расцвете предполагает «крайне неразвитое производство, следовательно, крайне редкое население на обширном пространстве, отсюда почти полное подчинение человека... природе... Племя оставалось для человека границей...» «Но не забудем, что эта организация была обречена на гибель. Дальше племени она не пошла; образование союза племен означает уже начало^ее разрушения... Все, что было вне племени, было вне закона».