Лужайки, где пляшут скворечники

Потому что скворечники умеют чувствовать. В них, даже в пустых, живут живые души. То ли от птиц остаются, то ли рождаются сами по себе, не знаю…

— Наверно, никто не знает, — все с той же серьезностью сказала Лелька.

— Наверно… Я Егорыча спрашивал, но и он ничего про это не слыхал… Да ладно, неважно. Главное, что живые… И вот однажды опустевший скворечник Санька обратился к друзьям. К тем, что поближе. Скворечники умеют переговариваться вроде как по радио. Санька сказал:

«Ребята, что же так торчать без пользы, мокнуть да рассыхаться? Айда начинать новую жизнь!»

Другие скворечники, конечно, спрашивают:

«А как?»

Санька говорит:

«Напрягайте свои живые силы, отращивайте руки-ноги и спускайтесь на землю».

И они стали отращивать…

— Да нет у них никаких рук! — взъерошенно заспорил семилетний коричневый Гулька (тот, что в день знакомства Артема и Егорыча лупил колотушкой по железу).

Кей отозвался необидчиво:

— Есть, Гулька, есть. Только скворечники их прячут внутрь, когда бегают в траве. Им четыре лапы не нужны, чтобы бегать, не зайцы ведь… А чтобы спускаться с высоты руки были нужны. Даже больше, чем ноги… А с ногами вышло не всё, как хотел Санька. Он думал, вырастут ноги, как у ребятишек, а получились птичьи лапы. Это и понятно: руки-то скворечникам были известны человечьи, те, что их строили, а ноги они знали только такие, как у скворцов. Вот и стали скворечники, будто крошечные избушки на курьих лапах. Не совсем на курьих, но похоже… Первым обратил на это внимание самый маленький и самый молодой по взрасту скворечник Ерошка.

— Он даже песенку сочинил, да? — опять сунулась Лелька.

— Да. Вот такую.

Мы избушки-лилипуты,
Но на месте не стоим мы.
Мы, конечно, не обуты,
Но зато неутомимы.

Мы не будем на насесте,

Словно куры, спать все ночи.
Будем мы шагать все вместе
В те края, куда захочем!

Вообще-то полагается говорить не «захочем», а «захотим», но он был еще не очень образованный. Зато он любил сказки…

Но песенка — она уже потом. А когда все скворечники спустились на землю, они собрались на лужайке за городским рынком, спорят, что делать дальше, а Ерошка выбрал секунду тишины и говорит:

«Послушайте! Ну, пожалуйста!.. Надо нам на наших птичьих ногах идти в леса и поля!»

Многие засомневались, заворчали. Мы, мол, жители городские, к дикой природе непривычные, что там, в лесах и полях, делать-то? А Ерошка им:

«Как что! Будем квартиры предлагать всяким мелким жителям: полевым мышам, болотным лягушкам, диким пчелам да пичугам! Разве плохо?.. А еще слышал я, — говорит Ерошка, — что на ромашковой поляне позади дальнего елового леса живет избушка на куриных ногах. Раньше в ней занимала жилплощадь вредная старуха с протезной ногой, но потом то ли померла, то ли уехала в дом для престарелых, а избушка осталась сама по себе. И, чтобы не скучно было, начала, как взаправдашняя курица, нести яйца, из которых вылупляются избушата. Их там у нее целый выводок. Избушка эта добрая, не то что ее бывшая бабка. Попросимся, может примет нас в семью…»

Некоторые спрашивают:

«А зачем нам это?»

А Ерошка говорит:

«Ну, тогда у нас будет мама… как у маленьких скворчат мама-скворчиха…»

Вот они и пошли. Некоторым понравилось Ерошкино предложение (и Саньке тоже), а другие просто так, за компанию. Добрались до ромашковой поляны и прижились там, перемешались с избушатами, стало уже не понять, кто откуда. И начали потом размножаться, расселяться по разным лесам, лугам и окраинам. Но не по всяким, а где есть для них подходящие условия…

— Какие? — таинственным шепотом спросил Ванющка.

— Ну… особые. Где их не обижают всерьез. Играть с ними можно — в пряталки, в охоту, в догонялки, — а обижать нельзя. Это вредит не только им, а даже и Пространствам… И живут в этих скворечниках всякие разные существа. Не только обыкновенные, но и редкие. Например, гномы самой маленькой породы, говорящие кузнечики, дюймовочки, черные жуки-астрономы и много еще кто. Все, кто не боятся, что дом их часто бегает с места на место. А некоторые скворечники никакого населения внутри не держат, живут сами по себе. Дружат с зайцами, с большими гномами, с говорящими воронами… А в ясную ночь, в полнолуние, или, наоборот, в яркий такой полдень, если только кругом нет посторонних, скворечники собираются на лужайках и устраивают пляски, водят хороводы… Но это не всегда, а перед какими-то важными событиями…

— Перед какими? — спросил бледный тихий Валерчик.

— Этого никто не знает… Может, они и сами не знают, а только чувствуют. Ну, например, как здешние зайцы чувствуют грозу или путаницу между понедельником и вторником…

— Смотри-ка, — шепотом сказал Артем скульптору Володе. — У Пространств уже есть свой фольклор.