Лужайки, где пляшут скворечники

Впрочем, сейчас было не время для укоров и терзаний. Надо было думать про оборону. Каждый понимал, что скрытый по кустам и роще противник охватил дом широкой подковой. Не пробьешься. И проводников теперь ждать бессмысленно.

Путь к реке, через открытую поляну, оставался свободным, в темноте нетрудно было добраться до воды, без лоша-дей-то. Но попытка переправы через вздувшийся стремительный Хамазл была бы равна самоубийству. Враг понимал это и не стал блокировать дом со стороны берега.

Погасили очаг и фонари, чтобы окна не светились, не служили мишенью (лишь слабый потайной фонарик тлел в углу).

Сколько они продержатся? Патронов почти не осталось, провизии тоже. На быструю помощь с той стороны надежды не было. И врагам, если их немало, утром не составит труда взять приступом последнее убежище кирасир. Особенно если у них, у врагов, есть орудие…

Все было неясно. Все было хуже некуда. И оставалось одно: держаться до конца, а затем погибнуть достойно, не уронив чести гвардейского полка. Если не случится чуда. Но откуда оно возьмется, чудо-то?

Это понимали все. И Максим. И он удивлялся, что почти не боится. Лишь временами тоскливо, но не сильно сосало под сердцем.

Он занял место рядом с капралом Гохом у выбитого окна, где поставили одну скорострелку. Задача суб-корнета была во время стрельбы ровно и беспрерывно подавать в щель казенной части патронную ленту.

Ствол скорострелки был направлен во тьму. Из тьмы в окно залетал ветер. Он был теплый, пахнувший дубовой листвой. Подымал в погашенном очаге неостывший еще пепел.

— Прошу всех быть предельно внимательными, — сказал со своего места Реад, хотя ясно было, что противник едва ли пойдет в атаку до рассвета.

Тьма была непроглядная.

Потом в этой тьме мигнул и описал два круга огонек. Фонарь. По нему сразу ударили несколько карабинов. Когда перестало звенеть в ушах, Максим услышал издалека:

— Эй, не стреляйте! Примите парламентера!

— Не стрелять, — сказал Реад. И крикнул во тьму: — Хорошо! Один человек и без оружия!

— Ждите!

Через минуту послышались шелестящие шаги. Корнет Гарский оттянул на себя тяжелую дверь, на нее направили луч. В проеме возник высокий человек.

Это был типичный повстанец-южанин: курчавый, с тонким носом и темной щетинистой бородкой, с бровями вразлет. В узкой черной одежде и замшевой безрукавке. Но акцента никто не различил, когда незнакомец негромко и буднично сказал с порога:

— Здравствуйте, господа. Честь имею представиться: горный полковник Док-Чорох.

— Садитесь, полковник, — тем же тоном отозвался Реад. И парламентеру подвинули невысокий чурбак. Док-Чорох сел. Реад — напротив.

— Слушаю вас, полковник.

— Господа. Отдавая дань вашему военному искусству и храбрости, я все же должен сказать: эту партию вы проиграли. Не так ли?

— Мы пока не видим проигрыша, — возразил Реад.

— Свое положение вы знаете не хуже меня. Пути через реку нет. Блокада наша крепкая. В пешем строю вам не пробиться, а коней у вас… Что делать, таковы превратности войны. А в этом блокгаузе вы не продержитесь и часа. У нас две горные пушки.

— Ну — и… — сказал Реад.

— Предлагаю, господа, вполне разумный выход. Его высочество станет гостем в нашем лагере, а вы получите возможность вернуться в свое расположение. На конях. Безопасность гарантирую…

Стало тихо. В этой тишине совсем по-мальчишечьи фыркнул насмешливо корнет Гарский.

Барон Реад сказал неторопливо и утомленно:

— Делая это предложение, полковник, вы уже предвидели ответ, не правда ли?

— Не торопитесь, барон. Советую подумать.

— Вы меня знаете?

— Я помню вас по военному факультету. Вы учились на три курса младше… Неисповедимы пути наши…

— Да… Но как выпускник этого факультета, вы тем более должны понимать, что ваше предложение — не для гвардейцев. И вообще не для порядочных людей…

— Всякие люди, даже порядочные, хотят жить, барон. И прежде всего мальчик. У него почти нет шансов уцелеть в случае нашего штурма. Он ведь не станет отсиживаться в подвале… И в любом случае — живым или мертвым — его высочество окажется у нас. Таким образом, ваша задача все равно не будет выполнена. Вы, конечно, погибнув, сохраните честь, но… увы, не совсем. Гибель наследника будет на вашей совести.

— А не на вашей? — сказал со своего места Максим.

— Нет, ваше высочество. М ы вашу безопасность гарантируем полностью. Если вы любезно согласитесь пожаловать к нам…

Реад помолчал, видимо, принимая решение. И сообщил:

— Вынужден огорчить вас, полковник. Суб-корнет Шмель, которого вы видите среди нас, не герцог. Наследник уже занял законное место в столице. Если вы доберетесь до ближайшего городка, сможете купить газеты и прочитать о коронации. А одну могу подарить прямо здесь… Так что вы неверно оцениваете ситуацию. Отвлекая противника от настоящего наследника, мы все же выполнили задачу. И ваша блокада теперь бессмысленна.

Горный полковник Док-Чорох не потерял невозмутимости.