Лужайки, где пляшут скворечники

Артем повернул листок: нет ли чего-нибудь на обратной стороне? Ничего, только прилипшая кожурка луковицы.

Артем сел на кровать, вжался теменем в стену. И сидел так, сидел, сидел. И понимал, что это должно было случиться. Э т о или что-то такое же. Птичка грозил не зря. Он, Птичка-то, понимал: расплата не обойдет Студента. Судьба не забудет вину ефрейтора Темрюка.

«Господи!» Ка-ку-ю ви-ну? Разве у меня был выбор?»

«А судьба казнит и без вины виноватых. Наверно, для баланса…»

«Да какая судьба! Просто я дурак! Затащил девчонку в берлогу! Разве ей э т о г о хотелось?»

Он догонит, найдет, вернет!.. Нет, не вернет, а уйдет следом! Вместе уйдут!

Артем оттолкнулся теменем от стены. Встал. Помотал головой и начал методично собирать вещи в обшарпанный чемодан. Белье, бритва, тетради с конспектами…

А куда идти? Где искать?

Сейчас он пойдет к тетке, переночует там. Составит за ночь план: список всех мест, всех знакомых, где могут быть Нитка и Кей. Он их найдет и скажет ласково, без обиды: «Ну, куда мы друг без друга? Мы же связаны одной ниткой. Одной Ниткой…»

За окнами уже синел вечер. Артем с чемоданом шагнул с порога в холод, захлопнул за собой дверь. Наверно, навсегда. Звезды вздрогнули. Серебряный месяц съежился и смущенно укрылся за черной заводской трубой. Артем со скрученным нетерпением в душе зашагал по тропе среди занесенных снегом репейников. Стреканули с тропы несколько зайцев.

Артем дошел до поворота, и там навстречу ему шагнули трое.

Артем тут же понял, кто они. Потому что двое были взрослые, а третий — Зонтик. Артем сразу узнал его.

Мужчины были в длинных старомодных пальто и меховых шапках, а Зонтик в короткой расстегнутой курточке и с непокрытыми длинными волосами.

— Артем Викторович, простите, — сказал один мужчина голосом старого курильщика. — Можно вас на полминуты? Тут такое дело…

— Какое еще дело! — Они что, намерены удержать его?

— Тём, ну пожалуйста, — вдруг попросил Зонтик. Голосом, похожим на голос Кея.

— Ну… что? — Артем обмяк.

Второй мужчина (с голосом и повадками молодого человека) начал осторожно:

— Мы всё понимаем. Но если вы уйдете сейчас…

— А я уйду!

— Да… но тогда здесь никогда не наступит весна.

— Почему? — глупо спросил Артем.

— Не знаем… Мы ведь тоже не всё знаем. Видимо, таковы законы Пространств.

— Мне-то что до них… теперь?

— Вам-то уже, возможно, ничего, — виновато откликнулся «курильщик». — А им до вас — много чего, Пространствам-то. Вы здесь самый молодой из взрослых жителей, самый сильный. На вас замкнута надежд а.

— Мне-то что…

— Тём, но без тебя не будет весны, — тихо и, кажется, со всхлипом вставил свои слова Зонтик. — И тогда… как же ребята? И Лелька, и все… А Нитку и Кея все равно до весны не найдешь.

— Почему?!

— Потому что надо, чтобы не перестал разрастаться Город…

Самый момент был, чтобы психануть для облегчения души. Чтобы скинуть всю эту чертовщину! Но «и Лелька, и все…».

«А разве я за них отвечаю?»

«А разве нет?»

Артем с отчаянием представил цепь грядущих одиноких вечеров.

«Нет!»

Но сказал угрюмо и неуверенно:

— А когда же весна?

— Возможно, скоро, — отозвался «молодой». — Возможно, совсем скоро, если попросить Егорыча заварить поплотнее на трубе заслонку. Чтобы не сочился холод.

«Вот и попросите? А я-то при чем?!»

Но вслух Артем ничего не ответил. Вместо отчаянного желания спешить, искать было теперь вязкое утомление.

А Зонтик сказал шелестящим шепотом:

— Тём… если ты уйдешь, дом станет пустой. Вдруг они вернутся, а тебя нет?

«Да! А вдруг они в е р н у т с я?»

Месяц выплыл, и у Зонтика в волосах заискрились застрявшие снежинки. Зонтик повернулся и стал уходить. Двое мужчин пошли за ним. Бесшумно так…

Артем постоял и пошел домой. Разжег в камине дрова. Бросил в пламя Ниткино письмо. Обессиленно сел у стола, лег щекой на клеенку. Оранжевый огонь плясал, трещал. Даже чуточку успокаивал. Конечно же, зашевелились в памяти стихи (то ли бунинские, то ли чьи-то еще):

Что ж, камин затоплю, буду пить.
Хорошо бы собаку купить…

Пить было нечего. Покупать собаку не было необходимости. Она пришла сама, умело открыв лапой все двери. Положила морду Артему на колени.

— Ты уже про все знаешь, Бом?

Тот виновато шевельнулся.

— Бедолаги мы с тобой, Бом…

Пес вздохнул. Он-то не был бедолагой, но выразил Тёму полное сочувствие.

— А может, они и правда вернутся?

Бом неуверенно постучал хвостом. Видимо, он не исключал такой возможности, но большой уверенности не испытывал.

На дворе холодало, ледяное кружево быстро затягивало окна. Снаружи его серебрил месяц, а из комнаты золотил огонь. Узоры мельтешили, складывались в незнакомые рисунки. На миг возникло в окне лицо Снежной королевы — как в известном с детства мультфильме.

Артем еще малышом-дошкольником любил смотреть этот фильм. Вместе с мамой. Любопытно было и страшновато: не пробралась бы в комнату прямо с телевизора или через щель в форточке эта красивая, но ледяная тетка. Однажды Тём, будто шутя, спросил маму: не проберется ли? Мама засмеялась:

— Не проберется, если будешь хорошо себя вести.