Лужайки, где пляшут скворечники

Артем ощутил, будто внутри у него тикающий прибор с шестеренками. Похожий на часы, но с несколькими циферблатами, где вместо чисел частые черные деления, по которым скачет множество стрелок. Он как бы даже видел этот прибор…

— Кей…

А тот лежал все так же, навзничь, и смотрел в небо. И сказал устало, уже без боязни:

— Ну, Тём, ты же все понимаешь. Мы шли через Н и к о г — д а. Так называется Нулевой пояс Пространств. И Пространства привели нас с ю д а. А время еще не наступило, автобус еще не проезжал.

Все стрелки на циферблатах щелкнули и замерли вертикально. Только самая маленькая еще пометалась, подрожала и лишь через несколько секунд застыла, как другие.

— Кей, ты уверен, что это тот день?

— Да, Тём… И времени осталось полчаса.

— Надо встретить и предупредить!

— Тём, его встречали и предупреждали. Шофер не поверил, обругал только…

— Ясно.

Оно и в самом деле было ясно. Видимо, судьба (или Пространства, или этот чертов Нулевой пояс, или еще что-то или кто-то) давала последний шанс.

«Почему — мне?»

«А почему — там, на Бейсболке?»

«Может быть, это искупление?»

«Искупление ч е г о? Не комплексуй идиот, теряешь время».

— Кей, от чего случился взрыв?

— Говорят, под асфальтом была мина. Или заряд…

— Но зачем?! Кому это надо?!

— А кому это надо вообще? Во всем мире?

Артем выпрямился (стрелки дрогнули и замерли опять).

Он окинул взглядом узкий асфальт — с трещинами и колдобинами. В трещинах росли ромашки.

— Автобус пойдет в какую сторону?

— Вон туда… — слабо махнул Кей.

Артем опять метнул взгляд. Недалеко от кювета он различил кусок асфальта, очерченный трещинами, в которых не было травы. Этакий неровный шестиугольник чуть не метровой ширины. Артем с усилием, будто по колено в болоте, шагнул к нему.

— Тём! — Кей быстро сел. — Тём, постой… Я должен сказать…

— Что?

— Если ты сделаешь это, мы можем не попасть в Не-плянск… И вообще…

— Что «вообще»?

— Многое будет совсем не так. Или… не будет совсем.

— Не понял.

— А ты пойми! — со злой слезинкой сказал Кей. — Ты можешь никогда не увидеть Нитку. Не встретиться ни с ней, ни со мной. И… не будет малышки…

«Правда?»

«Да, правда. Ведь сейчас три года назад. Ия изменю ход событий».

Он замер на миг и сразу как бы встряхнулся от данной себе оплеухи.

— Кей! Там же двадцать пацанов! И в том числе твой Валька!

— Ну да! — звонко отозвался Кей. — Да, Тём! — вскочил и прыгнул к нему.

— Кей, стой!.. И слушай. Бес-пре-кос-ловно. Отойдешь на сто шагов. Ляжешь в кювет. И будешь ждать, когда позову. Марш!

Кей послушался удивительно легко.

— Ладно! — И стал уходить спиной вперед. И сказал уже издалека: — Тём, не бойся, ты не взорвешься.

А он уже и не боялся. Лишь бы найти, успеть… Вцепился в край асфальтового пласта. Мягко, но с пружинистой силой поднял его, отвалил…

«Эта штука» оказалась круглая, плоская, размером с небольшой таз. Примитивная. Артем слабо разбирался в саперных делах, но сразу увидел, что примитивная. Похожий на пробку от канистры взрыватель был ввинчен в середину. Артем взялся за него без боязни. Было ясно, что «пробка» рассчитана только на сильный нажим по вертикали, от тяжелых колес.

Артем попробовал повернуть. Сильнее… Взрыватель послушался и пошел мягко, как по смазке… Вот и всё… Артем встал, оглянулся и пошел с «пробкой» в руке от дороги. Шагов через тридцать он увидел в мелколесье круглую яму с бурой водой (кажется, про такие говорят «бочага»). Бросил взрыватель в воду. Потом, выгибаясь от тяжести, принес мину и тоже утопил в бочаге.

В это время за соснами и осинами прокатил пузатый крас-но-желтый автобус. Показалось даже, что слышен ребячий смех.

Артем вернулся к шоссе.

По-прежнему звенела тишина, но уже без тревожного ультразвука.

— Кей!

Тот не отозвался. Видать, далеко залег.

— Кей! Иди сюда! Все в порядке!

Снова не было ответа. Лишь сзади в сосенках раздался шелест. Вот балда, нашел время играть в индейцев! А впрочем, почему бы и не поиграть?

Артем оглянулся. В двух шагах стоял Птичка.

4

Знакомый Птичка с растянутым в улыбке ртом, с ежиком на маленькой голове, с шеей шире плеч. С буграми мускулов на перекошенных плечах, обтянутых камуфляжным трикотажем безрукавки.

— Ха, птичка! — И губы сжались. Ехидная улыбка заползла внутрь рта.

Нет, это был не прежний Птичка. В глазах не ядовитая уверенность, а только усталая злоба. Майка на груди обуглена, щеки в саже. Пахло от Птички бензином и гарью. Из кармана десантных штанов он вынул пистолет — все тот же, длинный, с набалдашником-глушителем.

— Ну что, Студент? Кажется, мы слишком затянули нашу разборку. Пора ставить точку. А?

— Такое впечатление, что ты был в одном из бульдозеров, — сказал Артем. Он не верил, что Птичка выстрелит.

— Был! В правом крайнем, на всякий случай… Там ты меня переиграл, Студент, надо признать…

— Опять переиграл, — уточнил Артем и поморщился. — Ну и разит от тебя, Птичка…

— Потерпи, это недолго… Хочешь еще что-то сказать напоследок?

— Спросить хочу.

— Валяй.

— Ты и к этому делу, со взрывом автобуса, имел отношение?

— Чего?.. А! Вот этого ты, Студентик, так и не узнаешь. Так и помрешь с неразгаданной тайной в мозгах.