Лужайки, где пляшут скворечники

— Наверно, это реликтовые деревья, — шепотом сказала Настя. Мы все тут говорили шепотом.

— Странно, что здесь так пусто, — слегка забеспокоился

Вячик. Они с Настей держали друг друга за руки и, кажется, не замечали этого.

— Потому и пусто, что странно, — отозвался Арбуз.

«Странно, но не страшно», — подумал я. И захотелось в

глубь рощи.

— Пошли дальше.

— А не заблудимся? — пискнула Настя.

Арбуз хмыкнул:

— Где? Вся роща триста шагов в поперечнике.

Николка быстро глянул на меня. Так, словно знал что-то больше других. И взял меня за локоть горячей ладошкой.

— Мя-а… — вдруг негромко донеслось сверху.

Прямо перед нами на изгибе могучего бронзового ствола сидел серый тощий котенок. Не маленький уже, а «переходного возраста». Поглядел на нас и опять разинул розовый рот. На этот раз беззвучно.

— Ой, киса… — Вячик отпустил Настину руку. — Наверно, он забрался, а слезть боится… Сейчас, Мурилка, я тебе помогу…

Он скинул кроссовки и полез по сосне. Забраться по причудливо скрученному стволу и веткам было нетрудно.

Мы задрали головы. Я смотрел и думал, что бабушка так и не завела котенка. Сама она об этом не заговаривала, а я не напоминал. А то опять начнет разговор о своей будто бы недалекой кончине…

Может, принести ей этого найденыша?

Котенок будто ждал Вячика. Но когда Вячик протянул руку, этот серый плут, словно белка, сиганул на другое дерево. И скрылся в хвойной гуще.

Вячик полез обратно, прыгнул с двух метров и стал отклеивать от ног сосновые чешуйки. Они были похожи на клочки розовой папиросной бумаги. Потом он выпрямился и засмеялся:

— Вот жулик, да? Обдурил меня. А я-то хотел стать героическим спасателем…

Вячик не сердился на котенка. В его глазах горели те же искры, что и на сосновых иголках. И был он очень славным. Я не мог это не заметить. Несмотря даже на то, что он то и дело с Настей.

Я подумал, что Вячик изменился с прошлой осени. Раньше он на весь белый свет смотрел с опаской, будто исподлобья. И никогда не смеялся так, словно звал других порадоваться вместе с собой…

А Николка мягко, но настойчиво тянул меня за руку. Дальше…

И я пошел за ним, за молчаливым, а остальные за нами.

Скоро мы увидели постройки. Обшитый досками дом, приземистые сараи и что-то вроде трансформаторной будки. На ней висели оборванные и скрученные провода. Все тут было заброшено, у стен и окон стоял прошлогодний, в рост человека, репейник и хищно зеленела свежая крапива.

— Полезем внутрь? — неуверенно сказала Настя.

Мы запереглядывались. И хотелось, и… не очень. А Николка вдруг тихо, но твердо сообщил:

— Не надо внутрь. Надо туда… — И потянул меня в проход между кирпичной будкой и сараем. Проход был заросший, но Николка упрямый. Хорошо ему в шароварах и футболке с длинными рукавами. Но мы не спорили. Шипя от укусов, лезли за Николкой. Была сейчас в этом шестилетнем пацаненке особая уверенность.

За проходом оказался отгороженный полуповаленным забором двор. С лопухами и подорожником. В лопухах валялись бочки и козлы для пилки дров. И какие-то ржавые штуки, словно составленные из батарей отопления. Николка без остановки повел нас дальше.

Мы пролезли сквозь пролом в заборе.

Завязанная роща как-то сразу оказалась позади. Здесь был невысокий смешанный лес. Через него вела тропинка, местами скрытая под ползучими стеблями мышиного гороха. Мы пошли друг за дружкой: Николка, я, потом остальные. И скоро оказались на краю дороги.

Это была проселочная дорога. Она шла по неглубокому логу с поросшими березняком склонами. Видно было, что в этом году здесь не ездили. А может, и в прошлом не ездили. В колеях росли высокие лиловые колокольчики.

В траве пробежал кто-то рыжий — может, лиса, а может, бродячий кот.

— Непонятное дело, — сказала Настя. — Мы с Вячиком недавно объехали всю рощу кругом. Решили прокатиться, ну и объехали. Только внутрь не заезжали… И этой дороги мы не видели. И этого леса. Тут должны быть домики и ограды. Верно, Вячик?

Он смущенно кивнул. Он понимал, о чем я думаю. «Без меня ездили, да? Хорошо вам на колесах-то. А меня, «безлошадного», взять с собой не захотели…»

— Тебя, Алька, тогда почему-то не оказалось дома, я звонила с автомата, — сказала Настя.

Ну и ладно. Явздохнул. Вернее, вдохнул здешний воздух. Пахло уже не соснами, а лесными травами. На стеблях, колосках и листьях блестели капли. Неужели здесь недавно шел дождик?

Мы пошли по сырой колее, и скоро лесистый лог кончился. Дорога вывела нас на склон, с которого мы увидели поля и перелески. Такой простор! И над этим простором стояли круглые белые облака.

— Дальше пока не надо, — вдруг сказал Николка.

— Почему? — удивился Вячик.

— Потом…

Было в этом «потом» что-то убедительное. Мы послушались. И заоглядывались.

Рядом с дорогой валялся небольшой столб. В его макушку был вбит железный штырь. На штыре кто-то укрепил широкую доску. Давно укрепил. Раньше на доске была надпись, но теперь краска облезла, не разобрать.

Такие столбы ставят у въезда в деревни и у мостов — чтобы все знали название населенного пункта или речки. Но здесь не было ни того, ни другого…