Читаем Лужок Черного Лебедя полностью

— Я знаю, Джекки, но то обычные мальчики. У них есть русло для выхода этого всего. Гуляют с девочками и всякое такое. Я люблю Мерва, но ты же сама понимаешь — какая девушка с ним пойдет? Как он будет содержать семью? Он — ни рыба ни мясо, понимаешь? Не настолько инвалид, чтоб получать пособие и все прочее, но чтоб таскать ящики на складе, у него винтиков не хватает.

— Бен сказал — это только потому, что они сейчас не нанимают. Рецессия и все такое.

— Самое печальное, что Мерв гораздо умней, чем прикидывается. Ему просто удобно строить из себя деревенского дурачка, потому что все другие ребята от него только этого и ждут.

Лунно-серая кошка перебежала газон. Еще несколько секунд — и начнут бить часы на церкви.

— Бен говорит, что на фабрику свиных шкварок в Аптоне берут кого угодно. Они даже Джайлса Ноука взяли, даже после того, как его старика упрятали.

(Вот об этом я никогда не задумывался. Подгузник — такой, какой есть, всеобщее посмешище. А если подумать, что будет с ним в двадцать лет? В тридцать? А если подумать, что делает для него мать — каждый божий день. Пятидесятилетний Подгузник. Семидесятилетний. Что с ним будет? Тут уже совсем ничего смешного нет.)

— Может, на фабрику его и возьмут, милая, но это не меняет…

— Джекки? — крикнул в распахнутую стеклянную дверь молодой отец. — Джекс!

Я протиснулся между трельяжем и стеной.

— Что такое, Бен? Мы тут, на скамейке!

Розы, шипастые, как орки, впивались мне зубами в лицо и грудь.

— Венди с тобой? Мерв опять перевозбудился. И опять с ним кое-что приключилось.

— Целых десять минут, — пробормотала мама Подгузника. — Мировой рекорд. Иду, Бен! Иду!

Она встала.

Когда мама Подгузника и его беременная сестра прошли полдороги до дома, часы Св. Гавриила пробили первый удар из девяти. Я рванулся к стене и взлетел на компостную кучу. Вместо того чтобы спружинить и подбросить, куча меня поглотила — я провалился по пояс в гниющую кашу. Бывает такой кошмарный сон, в котором сама земля обращается против тебя.

Часы ударили второй раз.

Я выбрался из компостной кучи, перелез через последнюю стену, поболтался в воздухе, как в чистилище, пока часы били третий раз, и грохнулся на дорожку, идущую вдоль боковой стены лавки мистера Ридда. Потом, в мокрых и пропитанных компостом штанах, рванул через перекресток и выполнил норматив «призрака» с запасом — не в две минуты, а в два удара часов.

* * *

Я плюхнулся на колени у подножия дуба — дыхание царапало легкие, как ржавая пила. Я даже не мог выбрать шипы из носков. Но в этот миг, в этом месте я был счастлив как никогда. Я не мог припомнить более счастливой минуты за всю свою жизнь.

— Сын мой, — Гилберт Свинъярд хлопнул меня по спине, — ты истинный «призрак»! Плоть от кости!

— У нас еще никто не прибегал так вовремя! — Грант Бэрч по-гоблински захихикал. — С запасом всего три секунды!

Пит Редмарли сидел скрестив ноги и курил.

— Я думал, ты сошел с дистанции.

Пита Редмарли ничем нельзя шокировать, и у него уже почти приличные усы. Он никогда не говорил мне прямым текстом, что считает меня педиком и снобом, но я знаю, что думает он именно это.

— Значит, неправильно думал, — сказал Гилберт Свинъярд. (Вот зачем нужно быть в «призраках» — чтобы такой парень, как Гилберт Свинъярд, за тебя заступался!) — Боже, Тейлор! Что с твоими штанами?

— Наступил… — я все еще хватал ртом воздух, — в сраный пруд Артура Ившема…

Тут заухмылялся даже Пит Редмарли.

— Потом… — я тоже заржал, — свалился в Подгузникову компостную кучу…

Неторопливо подбежал Плуто Ноук.

— Ну что, уложился он?

— Ага, — сказал Гилберт Свинъярд, — едва-едва.

— Еще пара секунд, и опоздал бы, — добавил Грант Бэрч.

— Там… — я машинально хотел отсалютовать Плуто Ноуку и едва успел остановиться, — там во дворах полно людей.

— А как ты думал? Еще светло. Но я знал, что ты справишься.

Плуто Ноук хлопнул меня по плечу. (Папа однажды так сделал, когда я научился нырять — один-единственный раз в моей жизни.)

— Я знал. Это надо отметить, — Плуто Ноук выставил зад, как будто сидел на воображаемом мотоцикле. Правой ногой он пнул стартер. Рукой изобразил обороты двигателя, и оглушительный пердеж «Харлея-Дэвидсона» вырвался у него из задницы. Звук нарастал, пройдя все четыре передачи — три, пять… десять секунд!

Мы, «призраки», уссывались от смеха.

* * *

В сумерках треск сломанного забора и звук мальчишеского тела, пробивающего стекло, разносится очень далеко. У Гилберта Свинъярда замер на устах анекдот про младенца в микроволновке. Другие «призраки» посмотрели на меня, словно я должен был знать, что означает этот звук. Да, я знал.

— Блейкова теплица.

— Дуран? — Грант Бэрч хихикнул. — Разбил ее?

— Провалился через крышу. Там высоты футов десять или двенадцать.

Бэрч перестал хихикать.

Из «Черного лебедя» вывалились звонари, горланя песню «Кости, кости, на погосте гости».

— Дурень пропал, с забора упал, — срифмовал Плуто Ноук.

Пит Редмарли, злобно скалясь, оглядел других «призраков»:

— Дебил тормозной. Я так и знал, что зря мы его позвали. На фиг нам вообще новенькие? — (Это он и про меня тоже.) — Вы бы еще Подгузника пригласили.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже