Лужок черного лебедя

– Что ж, – сказал мистер Ридд, – я думаю, им будет приятно.

Кейт прошла мимо нас к выходу.

– Здравствуй, Джейсон.

– Здравствуй, Кейт.

– Привет, Кейт, – сказал Хьюго, – я его двоюродный брат.

Кейт внимательно изучила Хьюго сквозь свои секретарские очки в роговой оправе.

– Тот, который «Хьюго»? – Уточнила она.

Хьюго изобразил удивление.

– Ну надо же: я всего три часа в Блэк Свон Грин, а меня уже все знают.

Я подсказал Хьюго, что это именно та Кейт, к которой Джулия ушла готовиться к истории.

– Ах, так значит, ты та самая «Кейт»? – Он указал на бутылку. – Это «Молоко любимой женщины» не так ли?

– Да, – сказала Кейт (подразумевая: «А тебе какое дело?»).

– Оно полусладкое. Я думаю, тебе бы больше подошло полусухое. «Шардонне», например.

(Я не разбираюсь в вине, для меня оно делится на «красное», «белое», «игристое» и «розовое»)

– Возможно, ты разбираешься в вине не так хорошо, как тебе кажется? –сказала Кейт.

– Возможно, – Хьюго пригладил волосы ладонью. – Возможно. Что ж, не буду больше задерживать тебя, тебе ведь надо «готовиться к истории». Не сомневаюсь, что Джулия сейчас тоже усиленно «готовится к истории». С нетерпением жду новой встречи.

Кейт хмуро улыбнулась.

– У тебя завышенные ожидания.

– Ну, не знаю, Кейт. Жизнь полна сюрпризов, а мир тесен. Я, может, и молод, но в этом уверен на все сто.

Кейт дошла до двери – и посмотрела на него через плечо. Хьюго ждал этого – и подмигнул ей.

Кейт ушла.

– Как аппетитно, – сказал он, голосом дяди Брайана.

Я заплатил за кофе.

– Это ведь не настоящее имбирное печенье, – сказал Хьюго.

– Почему же? Самое настоящее, дружище, – мистер Ридд всех детей в Блэк Свон Грин называл «дружище», чтобы не запоминать имена. Он высморкался (нос у него был кривой, как у боксера). – Мать миссис Юи была неравнодушна к этому лакомству, я заказал его специально для нее, но она… м-м-м… отошла в мир иной.

– Отлично! Мне ужасно неловко заставлять вас снова лезть на лестницу, но…

– Да без проблем, дружище. – Сунув носовой платок в карман, мистер Ридд подвинул стремянку к стеллажу и стал карабкаться наверх.

Хьюго огляделся – в магазине были только мы.

Он перегнулся через прилавок, протянул руку (прямо между двумя ступеньками стремянки, в шести дюймах от сандалей мистера Ридда), взял пачку сигарет «Ламберт и Батлер» и мгновенно вернулся в исходное положение.

Я просто оцепенел. «Что ты делаешь?» – беззвучно спросил я.

Хьюго сунул сигареты не в карман, а прямо в штаны.

– Ты в порядке, Джейсон? – Спросил он как ни в чем не бывало.

Мистер Ридд показал нам одну из банок.

– Эта сойдет? – Я смотрел на него снизу вверх, его огромные ноздри были забиты волосатой тьмой.

– То, что надо, мистер Ридд, – сказал Хьюго.

Я чуть не обделался от страха.

И пока мистер Ридд медленно и осторожно, ступенька за ступенькой, спускался вниз по стремянке, Хьюго схватил с прилавка две шоколадки «Кэдбери» и сунул их в карман моей кофты. Я не мог положить их назад, у меня просто не было времени, мистер Ридд заметил бы. Дальше – хуже: в ту секунду, когда нога мистера Ридда коснулась пола, и голова его начала поворачиваться к нам, Хьюго схватил пачку ментоловых конфет и тоже запихнул их в мой карман, вслед за шоколадками. Целлофановая пачка зашуршала.

Мистер Ридд стер пыль с банки имбирного печенья.

– Это все, дружище? В одной банке – четверть фунта.

– Идеально, – сказал Хьюго.

– Как ты мог (Палач заблокировал слово «украсть», потом слово «совершить», и мне пришлось сказать «присвоить») - как ты мог присвоить папиросы?

Мне хотелось бежать – куда угодно, лишь бы подальше от места преступления, чем быстрее, тем лучше, но движение на дороге было довольно плотным, и мы долго не могли перейти на ту сторону улицы.

– «Папиросы» курят плебеи. А я курю сигареты, понятно? И я ничего не «присваивал». Это плебеи присваивают. А я «освобождаю».

– Тогда зачем ты «освободил» с-с-с… (я не мог выдавить из себя слово «сигареты»).

– Да-а-а? – Хьюго ждал.

– «Ламберт и Батлер»!

– Если ты имел в виду: «зачем я освободил сигареты?», то ответ прост: потому что курение – это невинное удовольствие, без побочных эффектов, кроме рака легких и болезни сердца. Но я и не собираюсь жить вечно. Если ты имел в виду: «Почему я освободил конкретно «Ламберт и Батлер»?», то ответ тоже очень прост: потому что я не хочу выглядеть, как нищеброд, я курю только лучшее, например, сигареты «Passing clouds». Но у этого вашего цыгана в магазине они не продаются.

Я все еще не понимал.

– У тебя что, нет денег на хорошие сигареты?

Хьюго развеселил мой вопрос.

– Я похож на человека, у которого нет денег?

– Но тогда зачем ты рискуешь?

– Потому что «освобожденные» сигареты вкуснее купленных.

Я вдруг понял, что чувствовала тетя Эллис тогда, в гараже, когда пыталась узнать, зачем Хьюго обидел Найджела.

– Но зачем тогда ты взял шоколадки и ментоловые конфеты?

– Конфеты – чтоб отбить запах сигарет. А шоколадки – чтоб отбить у тебя желание сдать меня.

– «Сдать тебя»?

– Ну, ты ведь не стал стучать на меня лишь потому, что в кармане у тебя тоже была «освобожденная» контрабанда.