Львиная грива

Артур Конан Дойль Львиная грива

Советской молодежи хорошо знакомо имя английского писателя Артура Конан-Дойля (1859–1930). Он был неплохим поэтом, довольно известным драматургом, прекрасным публицистом, изобретательным фантастом, но тем не менее с его именем мы всегда связываем иное.

В детстве мы с волнением следили за приключениями «короля сыщиков» Шерлока Холмса, замирали, узнавая о грозившей ему опасности, и радовались удачной развязке тайны. Став постарше, мы начинали видеть за историями раскрытия преступлений жизнь буржуазной Англии на рубеже нынешнего века, картину разложении общества, в котором царят деньги, подлость, ложь. Может быть, даже против желания автора его герой срывал маску с буржуазной добропорядочности, ханжеской морали, обнажая язвы капиталистического общества, подчеркивая закономерность и типичность преступности. Будучи буржуазным писателем, Конан-Дойль не осуждал, он лишь констатировал, и поэтому не следует искать в его рассказах методов лечения этих язв. Однако захватывающая интрига, отличный образный язык многих рассказов о Шердоке Холмсе обусловили долгую жизнь книгам Конан-Дойля.

Большинство рассказов о Шерлоке Холмсе известны нашим читателям, но есть еще и истории, до сих пор не переведенные на русский язык. Одним из таких рассказов является «Львиная грива», с которым мы предлагаем познакомиться читателям «Смены».

Мой дом стоит на южном склоне одного из меловых холмов в Южной Англии, и оттуда открывается великолепный вид на Канал. В этом месте берег состоит из скал, с которых можно спуститься лишь по длинной, извилистой тропинке, крутой и скользкой. У подножия почти на 100 ярдов в длину раскинулось каменистое, покрытое галькой пространство, которое даже во время прилива не скрывалось под водой. Многочисленные излучины и впадины служили прекрасными бассейнами для плавания и во время прилива наполнялись свежей водой. Этот великолепный пляж тянулся в обе стороны на протяжении нескольких миль, и лишь в одном месте его прерывала небольшая бухта с расположившимся в ней небольшим городком Фулвортом.

Мой домик стоял в уединенном месте. Я, старушка экономка и пчелы безраздельно царили в этих владениях. На расстоянии полумили от нас, в большом поместье Гэйблс, находилась известная школа Гарольда Стэкхэрста, в которой несколько десятков молодых людей под руководством педагогов проходили подготовку и различным специальностям. Сам Стэкхэрст, всесторонне развитый ученый, в дни молодости был известным гребцом в университетской команде. С первого же дня своего прибытия на побережье я подружился с ним, и он был единственным человеком, с которым меня связывали взаимоотношения, дававшие право посещать друг друга по вечерам без предварительного предупреждения.

Cтранно то, что самое непонятное и необычное в моей долгой карьере криминалиста дело произошло лишь тогда, когда я уже оставил это занятие. И случилось это чуть ли не у самых дверей моего дома.

Я жил в маленьком коттедже в Сэссэксе и наслаждался спокойной жизнью на лоне природы, о чем так часто мечтал в течение многих лет, проведенных мною в неприветливой атмосфере Лондона. Ватсон почти исчез из поля моего зрения. Я виделся с ним лишь изредка, во время случайных уик-эндов. Поэтому я должен стать собственным хроникером. О, будь он со мной, какой рассказ он сумел бы написать об этой удивительной истории и о том триумфе, который я одержал, несмотря на все трудности. И все же о происшедшем мне придется рассказать самому и в простых словах описать каждый шаг на том тяжелом пути, по которому я шел к развязке тайны «Львиной гривы».

В конце июля 1907 года на побережье разыгрался сильный шторм; ветер, дувший с Канала, так высоко вздыбливал волны, что они докатывались до подножия скал, а отходя, оставляли многочисленные лагуны. В то утро, с которого я начинаю свой рассказ, ветер уже успокоился и природа казалась свежей и вымытой. Работать в такую великолепную погоду не хотелось, и поэтому, желая подышать свежим воздухом, я еще до завтрака решил отправиться на прогулку. Идя вдоль скал по тропинке. которая вела и крутому спуску на пляж, я вдруг услышал, что кто-то меня зовет. Это оказался Гарольд Стэкхэрст, который весело приветствовал меня, помахивая рукой:

— Какое утро, мистер Холмс! Я хотел зайти за вами.

— Вижу, что вы собираетесь поплавать!

— Вы, как всегда, необычайно проницательны, — рассмеялся Стэкхэрст, ударив рукой по оттопыренному карману. — Да, Макферсон уже спозаранку отправился на пляж, и я думаю, что еще его застану.

Магистр естественных наук Фитцрой Макферсон был интересным, хорошо сложенным молодым человеком. Но болезнь сердца на почве ревматизма отравляла все его существование. И все же, будучи прирожденным спортсменом, он всегда шел впереди всех по тем видам спорта, которые не требовали большого физического напряжения. Он плавал в море зимой и летом, а так как и я являюсь неплохим пловцом, то мы часто купались вместе.