Львиная охота

- Для того Эмму в кресло Генерального секретаря и посадили, - сказал я.

- Это путь к двоевластию, Максим, - сказал Эдгар с неожиданной горячностью. - Забыли, чем заканчиваются такие сюжеты?

Я улыбнулся:

- По-моему, прецедент, на который вы намекаете, как раз в пользу двоевластия. Побеждает не просто сильнейший, но и тот, за кем историческая правда.

- Вы шутите, Жилов, - содрогнулся он. - Вы не можете так думать.

- Мне кажется, Шугарбуш, это вы шутите, - ответил я. - Сначала администрация вашего Исполкома обзавелась собственной, никому не подотчетной бухгалтерией, потом собственной армией, потом тайной полицией в нашем с вами лице. Сверхсовет в этих условиях просто не мог не возникнуть, потому что пустота враждебна человеку. Заявляю вам, как космолаз.

Мы помолчали. Несколько крепких ребят с нарукавными повязками "Патруль Чести" проследовали мимо, уводя заигравшихся любителей фотографироваться. Одеться этой парочке почему-то не позволили. Дама несла фотосканер, как знамя, в гордо поднятой руке.

- Сталкивать человечество лбами - аморально, - упрямо произнес Эдгар. - Я мягко выражаюсь.

- Кто-то здесь заговорил о морали? - осведомился я, даже оглянулся на всякий случай. - О морали это вы сказали?

- А в чем проблема? - встревожился он.

- Да уж не в том, конечно, что меня ни с того ни с сего посадили под колпак. Проблема в букве "L". В безобидной буковке "L" на бортах некоторых летательных аппаратов.

- Мы здесь в том числе из-за этого, - быстро ответил он. - Не надо фантазий, Максим. С буквой "L" мы разберемся.

Может, и фантазии, подумал я. Эдгар Шугарбуш лично докладывал первым лицам в администрации Исполкома ООН, что организации под названием "Light Forces", то есть "Силы Света", в природе не существует, а существуют только легенды о ее подвигах, большая часть которых основана на вылазках тех или иных сект. Легенды же гласили, будто некоторые из отставных и даже штатных сотрудников всевозможных земных спецслужб, включая оперативные подразделения Службы Контроля, основали тайное братство по защите Земли от нашествия космических бесов. Отсюда якобы - теракты на кораблях, которые показались кому-то охваченными тьмой, отсюда - необъяснимые исчезновения грузов, космолетчиков и их детей, и так далее. Проблема была не в том, кто сегодня намалевал устрашающий знак на борту вертолетов, истинные защитники Света или их беспринципные адепты; и не в том, какими словами Эдгар утвердит передо мной свою непричастность к событиям на вокзале; а в том, что мне осточертела ложь - вообще. Под видом борьбы с терроризмом они создают разветвленные агентурные сети, непонятно кем руководимые и какими целями питаемые, а потом они просят не фантазировать и вдобавок вспоминают о морали. Мне понадобилось двадцать лет работы на них, чтобы прозреть, и еще семь лет, чтобы попытаться забыть об этом. Старый слепой дурак.

- С цветочницей уже разобрались, - покивал я.

- Как вам не стыдно, - скривился Эдгар, будто в зубе у него стрельнуло. - Связывать нас с убийством Кони Вардас - просто глупо. Жаль, что ваша личная неприязнь ко мне принимает такие уродливые формы.

- Вы о чем-то собирались поговорить, - напомнил я ему. - Публика ждет.

- Разумеется. Возможно, я совершаю ошибку... - Он собрал в кучу реденькие белесые брови, сосредотачиваясь. - Вот вы, Макс, столько сил потратили на борьбу со жмурью, сломали себе карьеру, приобрели известность в качестве писателя, и неужели все это зря? Как же вы допустили, что жмурь благополучно сменилась метажмурью?

- Что? - спросил я. - Что ты сказал?

Мой голос стал чужим. В груди затрепетала вдруг ржавая струна, натянутая между скрипучими колкАми. Струна вошла в резонанс с прозвучавшим словом.

- Метажмурь, - повторил Эдгар без улыбки. Эдгар никогда не улыбался. Слово прозвучало, жестко поделив разговор на то, что было до, и то, что будет отныне...