Львиная шкура

– Черт возьми, что вы имеете в виду? – раздраженно спросил его светлость.

Мистер Дженкинс, чувствуя, чем все это пахнет, предпринял отчаянную попытку спасти ситуацию.

– Милорд! – проблеял он. – Как знать, возможно этот джентльмен прав. Неужели… неужели я опять… – Тут он запнулся и повернулся к мистеру Кэриллу. – Так что, по-вашему, я сейчас пропустил?

– Время для совершения обряда, – ответил мистер Кэрилл, с удовольствием взирая на изумление, отразившееся на лицах Ротерби и мистера Дженкинса.

– Какое еще время? Что вы дурачите нас? – напустился на мистера Кэрилла его светлость.

– Задайте-ка лучше свой вопрос священнику, – посоветовал ему мистер Кэрилл.

Ротерби повернулся к Дженкинсу, но тот только беспомощно развел руками.

– Я не стану венчаться! – неожиданно выпалила невеста, и это были первые слова, произнесенные ею в присутствии мистера Кэрилла, который невероятно обрадовался этому, хотя трудно сказать, что произвело на него большее впечатление: ее здравый смысл и решительность или грудное низкое контральто ее мелодичного голоса.

– Скажите пожалуйста! – с наигранным изумлением воскликнул его светлость. – Гортензия, дорогая, стоит ли волноваться по пустякам?

– Я не стану венчаться! – презрительно взглянув на него, твердо повторила она и храбро вскинула голову.

– Даже при желании обвенчаться вам пришлось бы поискать другого священника, – решился высказать свое мнение мистер Кэрилл. – Впрочем, думаю, вы и сами уже поняли это.

По ее телу пробежала дрожь, и она еще больше побледнела, однако в ее глазах вспыхнул отчаянный огонек, и мистер Кэрилл невольно почувствовал к ней уважение.

Сжав кулаки и стиснув зубы, Ротерби в нерешительности стоял между ней и мистером Кэриллом. Дженкинс, вне себя от ужаса, безжизненно рухнул в кресло. Один Гэскелл, как и подобает хорошему слуге, сохранял полную невозмутимость и неподвижность, так что в возникшем смятении его вполне можно было принять за предмет обстановки.

– Вы слишком много себе позволяете, – с угрозой в голосе проговорил его светлость, поворачиваясь к мистеру Кэриллу.

– Что же именно? – поинтересовался мистер Кэрилл.

К такому вопросу Ротерби был явно не готов.

– О, проклятье! – пытаясь скрыть свое замешательство, выругался он. – Я требую, чтобы вы перестали изъясняться намеками. Говорите прямо, черт побери, иначе я заставлю вас сделать это.

Мистер Кэрилл обворожительно улыбнулся. Еще бы, комедии, подобной той, что сейчас разыгрывалась перед его глазами, он не помнил со времен своего студенчества в Оксфорде, а с тех пор минуло уже более десяти лет.

– Мне подумалось, – с добродушной непринужденностью начал он, – что почтенная хозяйка «Адама и Евы» превосходно исполнила роль ангела-хранителя невесты. Но давайте говорить начистоту, милорд Ротерби! – Галльский пыл мистера Кэрилла неожиданно прорвался наружу, и от его внешней чопорности не осталось и следа. – То, что вы затеяли здесь можно назвать как угодно, но только не венчаньем, и этот малый, – он ткнул пальцем в сторону Дженкинса, – никакой не священник и даже не бродячий проповедник. Мадам, – резко повернулся он к перепуганной девушке, – эти негодяи злоупотребили вашим доверием.

– Сэр! – услышав обвинения в свой адрес, оборвал его Ротерби. – Как вы смеете так говорить обо мне?

Но мистер Кэрилл не собирался отступать.

– Даже слепец, услышав, как лихорадочно мистер Дженкинс листает страницы догадался бы, что содержание книги ему незнакомо, – продолжал он, словно адресуя свои слова одной невесте и объясняя ей происходящее. – А теперь взгляните, – он подхватил со стола требник. – Совершенно новый, ни пятнышка на обрезе. Наверняка его купили специально для этого богомерзкого предприятия!

– Попридержите-ка свой язык, сэр! – рявкнул его светлость.

– Но этот мошенник, называющий себя священником, даже не потрудился ознакомиться с приведенными там указаниями. Иначе, я уверен, он правильно расставил бы вас и знал бы, что вечер – не самое подходящее время для совершения бракосочетания.

– Я очень признательна вам, сэр, и, думаю, сейчас можно обойтись без излишних подробностей, – на удивление спокойным и холодным тоном произнесла она, и в ее глазах сверкнули искры праведного гнева.

Ротерби сообразил, что открытая ссора может окончательно все испортить.

– Вы прибыли из Франции, сэр, – высокомерно обратился он к мистеру Кэриллу. – Вы иностранец и потому вам многое простительно. Однако вы только что использовали выражения, которые любой человек моего положения сочтет оскорбительными для себя. Я вижу, вы вряд ли отдаете себя отчет в этом.

– Также как вы сами – в своем поведении, – парировал мистер Кэрилл, чувствуя, как в его душе поднимается волна ненависти к этому расфуфыренному ловеласу.

– О боже, сэр! Вы наглеете с каждой минутой. Ничего, я заставлю вас раскаяться в своей опрометчивости – и вас тоже, Гортензия.

– Интересно, как же вы намерены сделать это? – полюбопытствовал мистер Кэрилл.