Львиная стража

Апсоланд не желал знать, что представляла собой его прежняя жизнь. Он не попросил показать рекомендации. Жалованье, которое он платил, жалованье, превышавшее все пределы, на которые рассчитывал Пол, когда подавал заявление на должность, должно было обеспечить лояльность, безопасность на дорогах и, как он подозревал, готовность драться, если понадобится. Чего же они так боятся, он и его жена? Дом охраняется так, будто там ядерные установки или зеленый глаз Маленького желтого бога[31]. Что это – гипертрофированная паранойя или то, что называется оправданной паранойей, то есть реальный страх, для которого есть все основания?

Собаки, думал он, освещение, которое включается по сигналу инфракрасных датчиков, ворота, рации для каждого обитателя дома, кнопки дистанционного контроля, забор под напряжением, очень сложная система охранной сигнализации, стальная дверь с замком, как в банковском хранилище. Гарнет часто размышлял над этим и не приходил ни к какому заключению. В тот первый раз, когда он приехал в Джаредз на собеседование, он думал, что ему предстоит быть шофером, мастером на все руки и время от времени садовником.

– Уход за садом? – сказал тогда Апсоланд. – Пару раз в год я вызываю одну фирму по ландшафтному дизайну, а ремонтом и техническим обслуживанием занимается Коломбо.

Очевидно, Коломбо чинил все, что требовало починки в большом доме, и еще выполнял роль дворецкого, а Мария, его жена, делала все остальное, приглашая помочь кого-нибудь из деревни. Пол – хотя об этом ни разу не было сказано вслух – вскоре понял, что ему предстоит стать еще и телохранителем.

– Идея в том, что вы должны возить мою жену, когда бы она этого ни пожелала. Не просто возить, а присматривать за ней. Заботиться о ней. Наблюдать. – Должно быть, женщина недееспособна, думал к тому времени Пол. Он не задал вопрос, естественно, ни о чем не спросил, и Апсоланд спокойным голосом добавил: – У нее что-то вроде агорафобии. – Слуга вряд ли мог понять значение этого слова, поэтому он разъяснил: – Она не любит выходить из дома одна.

О Джессике они уже говорили. При упоминании ее имени на этом красивом, ясном, слегка впалом лице, в котором уже стали проступать уродливые черты Щелкунчика, появилось недовольное выражение. Ребенок! Маленькая девочка! Но, с другой стороны, этот хороший парень силен и натренирован, в его облике есть все признаки преданного головореза, прототипа наемного убийцы и вышибалы.

Пол сказал:

– А что, если ваша жена захочет, чтобы я куда-то возил ее по вечерам?

– О, этого не случится. По вечерам я сам буду возить свою жену. – Он произнес это напыщенно, с гордостью. – Не думайте, что она отшельница. – Апсоланд помолчал, по-видимому, спрашивая себя, понял ли Пол это сложное слово, но не стал его разъяснять и развил тему дальше: – Мы часто выезжаем. Естественно, у нас много друзей по соседству. И у нас дом в Лондоне. В этих обстоятельствах я всегда рядом со своей женой. – Он перескочил на другую тему с таким видом, будто в этом не было ничего необычного, и привел Пола в крайнее изумление: – Между прочим, я собираю гладкоствольное оружие. У меня приличная коллекция, хотя это исключительно мое мнение. Я был бы рад показать ее вам.

Именно тогда Пол и начал ощущать ту самую манию преследования; она витала в воздухе, как газ на кухне или как нечто, что мешает действовать ползущему разведчику.

– А в чем проблема, если в самом крайнем случае моя жена все же попросит вас отвезти ее куда-нибудь вечером?

– Моя дочка, – терпеливо сказал Пол. – Я не могу оставить свою дочку одну.

– О, Мария будет только рада посидеть с нею. У нее гипертрофированный материнский инстинкт, вы же знаете этих католиков.

Пол не знал. Он видел экономку; она показалась ему молодой, замкнутой, безразличной ко всему.

– Кажется, мы все обговорили. О, вот еще: вы были бы хорошим парнем, если бы дважды в день выгуливали собак.

И сейчас Пол с собаками подходил к территории Джаредз, представлявшей собой маленький парк, в котором стояло два дома и надворные постройки. Эта тропа была общественной и тянулась близко к зоне, огороженной как сад, а потом шла прямо через центр парка. Апсоланд внаглую – так Полу сказали в деревне – закрыл проход. Местные любители собак и комитет по пешеходным зонам устраивали шумные скандалы. Однажды летом по тропе прошли члены комитета, но Апсоланд, ко всеобщему возмущению и ужасу, спустил на них Одина и Тора.