Львиное Сердце

Фердия/Руфус появился благодаря моему давнему стремлению вывести в качестве главного действующего лица ирландца. Для тех, кто еще не в курсе, – я ирландец! Фердия и его друг Кухулин (Cúchulainn) – герои мифического эпоса, так называемого Уладского цикла. А еще Фердией зовут моего сына. Черт побери, подумал я через неделю или две после того, как начал писать «Львиное Сердце», – почему бы не дать ему заодно нашу фамилию? О Кахойн – это Кейн по-ирландски. Пойдя вразнос, я сделал родиной Фердии Кайрлинн (Карлингфорд) – живописную деревушку в графстве Лаут, где я вырос. Там можно видеть развалины средневекового сооружения – «Замка короля Иоанна», которое я надеюсь изобразить в следующих книгах. Шлиаб-Феа – это Шлиав-Фей, самая высокая из гор Кули. Настоящая вершина!

Я намеренно поместил Кайрлинн в Лейнстер – до конца XVI века он, вообще-то, принадлежал Ольстеру. А еще он не был покорен англичанами ранее восьмидесятых годов XII века. Род О Кахойн тоже никогда не правил в Кайрлинне, но в Средневековье часто брали заложников из благородных семей, чтобы обеспечить покорность последних. Ричард де Клер по прозвищу Тугой Лук был предводителем вторжения в Ирландию в 1169 году, и остатки его крепости Стригуил (Чепстоу в Уэльсе) сохранились до наших дней. Они находятся близ Колдикот-Касл и заслуживают того, чтобы их посетить. Нет твердой уверенности в том, что вдова де Клера Ифа обитала вместе с детьми в Стригуиле в 1179 году, но это более чем возможно. Дабы избежать возможной путаницы, поясню, что вторгавшиеся в XII веке в Ирландию нормандские завоеватели были известны ирландцам под именем англичан. Еще их называли «серыми чужеземцами», вероятно, благодаря длинным кольчужным рубахам. В самой Англии, сто лет спустя после завоевания, представители правящего класса из числа нормандцев тоже назывались англичанами, хотя подозреваю, что прирожденные англичане решительно не соглашались с такой терминологией (поэтому я использую этот термин, описывая, как Руфус наткнулся на засаду в лесу под Саутгемптоном). В то время нормандцами считались лишь выходцы из Нормандии как таковые.

Генрих II был выдающимся правителем, империя которого простиралась от шотландских границ почти до Испании. Обладатель больших политических талантов, он был обделен семейным счастьем. Обреченный на постоянные раздоры, он враждовал не только с женой Алиенорой (такая форма ее имени наиболее распространена), но и временами со всеми четырьмя своими сыновьями. Что бы ни совершали его отпрыски, Генрих неизменно был готов простить их. С Алиенорой он обошелся не так снисходительно. Я постарался отобразить накал этой семейной вражды, но ее живописные детали лежат вне сюжета этого романа. Там, где возможно, я использовал исторические описания Молодого Короля, Ричарда, Джефри и Джона и цитировал средневековые тексты. Сын погибели, например, – это прозвище Джефри. Проклятие, которое Генрих прошептал Ричарду в Баллане, содержится в источниках, как и нелицеприятная характеристика четверых его сыновей (в главе про Рождество в Кане). Цитируемые стихи Бертрана де Борна – подлинные. Совет, полученный Ричардом от графа Фландрского, я воспроизвел дословно.

Чешуйки, помещенные Фердией в одежду Фиц-Алдельма, – это частички кожи, пораженной стригущим лишаем, грибковым заболеванием, передающимся от скота людям при контакте. Использованные мной клички кошек и лошадей – средневековые. Читателям мог вспомниться роман Артура Конан Дойла «Сэр Найджел», где коня главного героя звали Поммерс. Нападение на Аск я выдумал, но пограничные набеги валлийцев в то время случались часто. Марка является не монетой, а мерой серебра или золота, это примерно две трети фунта.

О том, где находился Ричард в 1179 году, известно мало: его визит в Стригуил – плод моей фантазии. Между 1170 и 1180 годами он по большей части занимался тем, что подавлял мятежи в Аквитании и близ нее, оттачивая навыки ведения битв и осад. Натянутые отношения между ним, Молодым Королем и Джефри подтверждаются документами и не должны вызвать удивления, учитывая, как все они вели себя в предыдущие годы. Ричарду стоит поставить в заслугу то, что он так долго сохранял верность отцу, вопреки нежеланию Генриха признать его наследником после смерти Молодого Короля. Осознавал Ричард в полной мере лукавство Филиппа Капета или нет, нам остается только догадываться, но с середины восьмидесятых годов XII века французский король не был другом Анжуйскому дому.