Львиное Сердце. Дорога на Утремер

— Ты недооцениваешь себя, потому как сильнее, чем думаешь. — Улыбнувшись, Джоанна не удержалась: — Знай ты, что тебя ждёт, когда твой отец договаривался с моим братом, помчалась бы сломя голову к ближайшему монастырю. И кто бы тебя осудил?

«Возможно ли привыкнуть к этой анжуйской откровенности?» — подумалось Беренгарии. Ричард и Джоанна постоянно говорят вслух вещи, которые другие люди не осмелились бы произнести даже шёпотом. Случались иногда минуты, когда девушка с тоской вспоминала о тихом, спокойном мирке Наварры и сомневалась, что корона стоит таких страданий.

— Признаюсь, мне не хотелось бы выйти за какого-нибудь Исаака Комнина. Но до последнего вздоха будет стоять перед моими глазами галера Ричарда на фоне закатного солнца, он явился как герой из песни менестреля. Какая женщина не гордилась бы. заполучив такого мужа?

Тут Беренгария, сама того не зная, коснулась болевой точки. Едва повзрослев, Джоанна прилагала все силы, отгоняя сомнения насчёт супруга, который посылает других умирать, сам же не подвергает жизнь риску. Яркие подвиги Ричарда подчёркивали недостатки Вильгельма, бросали тень на её брак. Джоанне вспомнилось, что отец всегда вёл воинов в бой, как и братья. Даже Филипп так поступает. И только Вильгельм сидел дома. Вильгельм, который принудил Констанцию выйти за нелюбимого в надежде исполнить свою дурацкую мечту, в намерении пролить сколько угодно крови, только не своей собственной, за шанс поквитаться с Константинополем. Королева понурила голову, пряча выступившие на глазах жгучие слёзы. К чему свелась вся её жизнь на Сицилии: к мужу, которого нельзя уважать, и к сыну, чью крошечную могилку ей скорее всего никогда не увидеть?

Беренгария уловила, что нечто не так. Но не знала, что предпринять. Между ней и Джоанной возникла связь, неведомая ей прежде — дружба равных, и девушка боялась, что подсказанные сочувствием вопросы могут быть расценены как назойливость. Принять решение она не успела, ибо в этот миг Ричард совершил одно из типичных своих появлений — неожиданное и необъявленное.

Фрейлин Джоанны такое вторжение в женские апартаменты позабавило, дам Беренгарии оно повергло в ужас. Со смехом и визгом они удалились в святая святых — опочивальню, приготовленную для их хозяек. Джоанна вскочила и хотела обнять брата, когда сообразила, что тот ещё в кольчуге. Её взгляд не мог оторваться от пятна засохшей на железных звеньях крови.

— Надеюсь, это не твоя? — спросила она спокойно, насколько могла.

— В такой-то заварушке? Не более чем царапина. — Обхватив сестру за плечи, король пристально посмотрел ей в глаза: — Хорошо, ты хотя бы не такая бледная, как вчера. Знаешь, ты меня до смерти напугала.

— Я напугала тебя? Подумай, что мы испытали, глядя, как ты в одиночку бросаешься на всю армию Исаака?

— Я знал, что мои люди не подведут, — сказал он, пренебрежительным жестом отметая опасность. — И знал, что воины Исаака плохо подготовлены, мало получают и не горят желанием умирать за него.

Этот аргумент Джоанне опровергнуть было нечем, и она собиралась напомнить брату, что иногда достаточно одной меткой стрелы. Но тот уже переключился на свою суженую.

Пока он здоровался с Джоанной, Беренгария завязывала поясок. Спохватившись, что волосы беспорядочно ниспадают на спину, она лихорадочно оглядывалась в поисках вуали. И только нашла, как Ричард перехватил её руку.

— Не закрывай волосы, Беренгария. Мне нравится так, как есть.

Беренгария уронила вуаль себе под ноги. Она знала, что ему не подобает видеть её такой до свадьбы. Но, когда взгляды их встретились, девушка поняла, что, если сегодня ночью Ричард захочет разделить с ней ложе, ей непросто будет отказать. Более того, она сомневалась, что захочет сказать «нет». Ошеломлённая собственными мыслями, Беренгария заставила себя опустить глаза. Благодаря разговорам с Джоанной, наваррка перестала беспокоиться о своей душе по причине того, что находит приятность в объятиях жениха. Но понимала, что поступок, о котором она задумалась сейчас, определённо греховен.

Ричард по-прежнему держал её ладонь, и Беренгария обнаружила, что смотрит на его пальцы и воображает, как те обхватывают рукоять меча. Свершённое им сегодня одновременно пугает и завораживает. Как ни опасалась бы она за жизнь суженого, её окрыляла мысль, что всемогущий Господь не наделил бы человека таким талантом воина, если бы не предначертал ему стать освободителем Иерусалима.

— Мне очень жаль, что вам обоим пришлось столько пережить, — сказал король, переводя взгляд с одной женщины на другую. — Но обещаю, больше вам никогда не придётся столкнуться с подобной опасностью.

Хотя в искренности брата Джоанна не сомневалась, одержать это обещание будет выше его сил. Даже скипетр Ричарда не в силах повелевать стихией, будь то очередной шторм или чума, опустошающая осадный лагерь под Акрой. Но указывать на это она не собиралась, поэтому улыбнулась.

— До тех пор, пока ты будешь спасать нас в последний момент, мы не жалуемся.

Заметив кувшин, Ричард подошёл и стал наливать всем вина.