Львиное сердце. Под стенами Акры

— Матерь Божья! — прошептал пораженный ужасом Морган, потому как понял, что выхода из ловушки нет — сарацин слишком много. Но он не мог ускакать, оставив кузена и товарищей умирать. Извлекая меч, валлиец заметил, что Гийом сделал тот же выбор, так как в руке у него тоже блеснул клинок. Появление их заметили, и несколько турок повернули к ним.

— Гроб Господень, помоги! — вскричал Морган и ринулся им навстречу.

Гийом последовал его примеру. Но с губ его сорвался не боевой клич.

— Анаа Малик-Рик! — гаркнул он, сблизившись с двумя сарацинами. — Анаа Малик-Рик!

Реакция сарацин была мгновенной и драматичной. Все головы повернулись в направлении де Пре. Через минуту его окружили. Одни хватали под уздцы рыцарского коня, другие угрожающе наставили сабли на самого рыцаря. Гийом не сопротивлялся. Он бросил меч и вскинул в руку в жесте, означающем у сирийцев капитуляцию. Захватив его в плен и увлекая за собой, сарацины прокричали что-то своим товарищам. В мгновение ока схватка закончилась, Ричарду и другим крестоносцам оставалось только недоуменным взором смотреть на то, как неприятель удирает, оставив их стоять посреди усеянного убитыми и ранеными поля.

Только Морган понял, что сейчас произошло, и до сих пор не мог отойти от ужаса. Когда идет бой не на жизнь, а на смерть, бояться нет времени, но теперь, осмысливая происходящее, рыцари отдавали себе отчет в том, что погибли бы, если не это необъяснимое избавление. Убедившись, что сарацины действительно отступили, крестоносцы занялись лежащими на земле. Ричард спрыгнул с седла и опустился на колени рядом с Ренье де Мароном. Глаза пулена были широко раскрыты, но ничего не видели. Из угла рта у него стекала кровь, дыхание было резким и прерывистым. Король сжал его руку, а через минуту, осенив себя крестом, закрыл эти устремленные к небу очи и поднялся.

— Сколько? — спросил он хрипло. И помрачнел, когда белый как мел Варин Фиц-Джеральд доложил о четырех убитых и еще большем количестве раненых.

Опустив взгляд на тела братьев л’Этабль, с которыми меньше часа назад бросал вместе кости и шутил, Варин, вопреки удушающей жаре, поежился.

— Племянник Ренье де Марона тоже мертв. Ему снесли голову. Рана Гилберта Тэлбота очень серьезна... А одна из лошадей сломала ногу. Господь и добрые ангелы позаботились о нас сегодня, сир. Но почему? Почему турки прекратили бой?

— Понятия не имею, — признался Ричард, и в голосе его звучало недоумение. — Понятия не имею...

— Я знаю. — Когда все повернулись к нему, Морган слез с коня и на миг прильнул к его раздувающемуся боку. Он понимал, какой удар нанесет вот-вот Ричарду. — Это Гийом де Пре спас нас, монсеньор. Гийом крикнул, что он Малик-Рик. Сарацины ускакали, так как решили, что пленили нашего короля.

Послышались возгласы удивления. К восхищению отвагой рыцаря примешивалась тревога за его судьбу. Ричард не произнес ни слова, но кровь отхлынула от его лица. И только поняв, что все смотрят на него, ожидая указаний, король заставил себя собраться и стал отдавать приказы. Пришлось принять трудное решение и бросить до поры убитых — лошадей погибших рыцарей увели с собой сарацины. Избавив от страданий раненое животное, крестоносцы подсадили в седло раненых и поскакали к Яффе так скоро, насколько позволяло состояние пострадавших.

Они не проделали и мили, как заметили на горизонте облака пыли. Когда всадники приблизились, Морган возблагодарил Всевышнего: Фульк не только добрался до своих, но и выслал подмогу. Во главе скакали Андре и Генрих, граф Лестерский и Гийом де Барре держались рядом. Все были страшно обрадованы, увидев Ричарда целым и невредимым, но после краткого отчета о пленении де Пре радость померкла. Едва раненых отправили в Яффу, Ричард развернул Фовеля и повел рыцарей в погоню, которая, как он сам прекрасно понимал, будет безрезультатной. Но глядя на бледное как мел лицо короля, никто не возразил, предпочитая выполнять приказ, пока государь сам не признает поражение.

Когда они вернулись в Яффу, то застали лагерь в волнении. Отряд окружила толпа воинов, желающих лично убедиться в том, что король цел и невредим. Раненые рыцари поведали о героическом самопожертвовании Гийома, и все превозносили его отвагу, но то была печальная хвала, поскольку в судьбе христианских пленников после резни в Акре никто не сомневался. Едва спешившись, Ричард велел разыскать братьев Гийома и привести их к нему в шатер. Но не успел он сделать и пары шагов, как путь ему преградил герцог Бургундский.

— Бове ошибался, когда говорил, что ты жаждешь золота Египта. Это мученического венца ты жаждешь, потому как нет другого способа объяснить твои заигрывания со смертью!

В глазах Ричарда сверкнула такая ярость, что кое-кто инстинктивно попятился.

— Господи, ну какой же ты лицемер, Бургундец! Ждешь, что я поверю в твою ни с того ни с сего взявшуюся заботу обо мне? Да нам обоим известно, что твоя заветная мечта плюнуть на мою могилу!