Львиной Тропой. Пульс (СИ)

- Да ничем собственно. Лекций у меня сейчас никаких, нарядов нет. Думал, может на полигон пойти, а потом в лабораторию.

- Давай, пошли, – слова давались мне с трудом.

- Куда? – изумился Зелл.

- На полигон. Потом в лабораторию. Потом куда скажешь. Вдруг твой Хранитель…

- Ифрит, – опять поправил Зелл.

- Вдруг твой Ифрит опять заговорить захочет.

- Ух ты! – воскликнул Зелл. – Не ожидал я от тебя подобного! Ну пошли коль не шутишь! Смотри, ещё лучшими друзьями станем.

Это вряд ли.

Остаток дня прошёл незаметно.

На полигоне мы пробыли от силы час, Зеллу не терпелось показать мне лабораторию. Само собой я успел ни раз, и ни два пожалеть о том, что пришлось с ним связаться. Но его прогресс в работе с Хранителем впечатлил: огнём он стал управлять мастерски. Настолько хорошо, что даже положенный ему ганблейд ни разу не покинул свои ножны. Так и проболтался за спиной Динхта, пока мы бродили по зарослям. Зелл настолько хорошо продвинулся и настолько был уверен в себе, что бросался на тварей с голыми руками. На полигоне, помимо багзов, ти-рексов и разномастных хищных растений были ещё неприятные здоровые гусеницы. Их научное название было труднопроизносимо для простого смертного, катчепиллар, кажется, но кадеты называли их просто паутинщиками. Паутина была липкая, прочная, а сами гусеницы – плотоядными. Не соскучишься. Куда веселей будет в середине лета, после того, когда эти твари окуклятся и поменяют форму. Тогда они начнут летать, и для Сада будет полно работы. Рой багзов будет казаться сущей мелочью.

В лаборатории мы просидели до самого вечера. Оказалось, Динхт интересовался радиоэлектроникой и неплохо в этом разбирался. Он и группа таких же активистов в своё время выпросили себе целую аудиторию под разномастное оборудование, и плотно занялись проблемой радиоволн. Как меня просветили, они пытались наладить постоянное радиосообщение хотя бы с Баламб-Сити. Получалось у них плохо. Мне прочитали целую лекцию на тему феномена Мировых Эфирных Помех. Началась эта напасть почти восемнадцать лет назад, практически сразу после опускания железного занавеса государством Эстар. Выходило, что спрятавшись от всего мира, они оставили его без связи. Помехи глушили любые электронные сигналы на девяносто девять процентов. Иногда можно было пробиться в небольшое окно и передать привет бабушке в соседний город, да только и это не всегда срабатывало. Авиа перелёты стали невозможными: на низких высотах самолёты привлекали внимание крылатых тварей, а на высоких Помехи не только лишали их связи с землёй, но и приборы начинали быстро выходить из строя. Страны пробовали наладить общение через HD кабель, но это было немыслимо дорого, опасно, да и монстры нет-нет, да и обрывали его. Всё свелось к общению посредством почты. Профессия курьера была одной из самой востребованной в мире. Сразу после военного и врача.

Те, кто бывал в Доллете, утверждают, что в столице связь есть, постоянная. Говорили, что у них даже телевидение было, сигнал проходил. Вот наши активисты и решили попробовать собрать из старых радиостанций нечто подобное. Получалось плохо, вернее никак не получалось. Помехи оказались задачей непосильной, но кадеты не сдавались.

К себе я вернулся сильно измотанным и не в духе. Можно сказать, что я бесцельно провёл с Зеллом полдня. Впустую. Идея Квистис себя не оправдала, его Ифрит больше ничего не говорил моему Хранителю. Не исключено, что Динхт тогда просто пошутил, а инструктор Трип повелась. Сама же сказала, что подобного не случалось.

Приняв душ, я отправился спать.

Ночью я проснулся в холодном поту. Сон был ужасным, даже кошмарным. Они не снились мне давно. И лучше бы дальше не снились.

Я сидел верхом на боевом гипнороге и смотрел на горящее селение. Я чувствовал удовлетворение. Торжество.

Так было нужно.

В пламени сгорали тела убитых и раненых. Всех. Я убил всех. Даже стариков, женщин и детей. Всех, кто осмелился встать против.

Они сделали свой выбор.

Это послание. Послание остальным. Всем, кто осмелится пойти по тому же пути. Видит Хайн, я не остановлюсь. Война уже началась, не по моей воле, но мне предстояло её закончить. Закончить победителем. И пусть Первый лопнет от гнева, но враг понимает лишь такой язык. Язык боли и страданий. Я не отступлю.

Мимо маршировали воины.

Мои воины. Мои братья.

Я понимаю – не все одобрили моё решение. Но они поймут, со временем.

Рядом стоял рыжеволосый гигант, сжимая в руке огромный двуручный топор. Один из членов нашего Круга, верный собрат по оружию. Он тоже поймёт, со временем.

«И всё же» – прохрипел воин. Хрип больше походил на рёв легендарных львов. – «Какая же ты сволочь!»

Тут я проснулся. Надеюсь, я не кричал. Нет, за стенкой мерно похрапывал сосед, значит до ора дело не дошло. А слова чуть было не сорвались с языка. «Это их вина!» – хотелось крикнуть мне. Оправдание. Жалкое оправдание чудовищному преступлению.