Львица

Стоя посреди лаборатории, Эмма осматривала все вокруг, подмечая новые предметы, которые ускользнули от ее внимания во время первого короткого визита. Она ждала, пока Дэниэл закончит помогать Мози налаживать новый шланг радиатора. На небольшом рабочем столе стоял примитивный изолятор. В дальнем углу Эмма увидела непонятную конструкцию, похожую на будку гадалки на ярмарке, со шторкой, сшитой из детского постельного белья, с рисунком в виде красно-белых паровозиков. Отодвинув в сторону шторку, она заглянула вовнутрь и увидела там черный флуоресцентный микроскоп такой устаревшей модели, которую в Австралии использовали разве что в учебных целях. Эмма представила, как Дэниэл сидит тут, день за днем изучая собранный им материал, пытаясь найти вирус, и ничего не находит. Сьюзан тоже здесь работала, однако с тем отличием, что недостатка в материале у нее не было. Ведь она приехала в разгар эпидемии. Должно быть, для нее было тяжким испытанием читать одно за другим имена пациентов на пробирках и потом понимать, что все они, скорее всего, обречены. Эмма снова подумала о том, какой же смелой была ее мать, когда решила отправиться сюда. Неудивительно, что в университете даже учредили стипендию в ее честь, которую давали лучшим студентам в области медицинских исследований. Сьюзан была так же предана своему делу, как и бесстрашна.

Эмма смотрела телевизор, когда Сьюзан позвонили и позвали в эту экспедицию, которая оказалась для нее последней. Иногда звонки из Североамериканского эпидемиологического центра поступали ночью, но в этот раз Сьюзан только-только вернулась домой из лаборатории. Они ждали с работы отца, чтобы втроем сесть за стол и поужинать тем, что приготовила для них миссис Макдональд. Эмма сразу поняла, от кого этот звонок, как только увидела на лице Сьюзан знакомое выражение: казалось, все вокруг для нее вдруг потеряло свою значимость и стало неважным. Последовали обычные вопросы Сьюзан, после чего она положила трубку. Поразмыслив немного, мать принялась собирать вещи. Эмма ходила за ней по пятам из комнаты в комнату, наблюдая, как Сьюзан достает со шкафа в спальне свой старый чемодан, вынимает из ящиков рабочую одежду, складывает туалетные принадлежности, кладет на кровать документы и кошелек.

— А как же мой день рождения? — спросила Эмма.

— Я скоро вернусь, — ответила Сьюзан. — Через три-четыре недели, а может, даже раньше. Тогда и устроим праздник.

— Но мы уже разослали приглашения.

Эмма своими руками сделала эти приглашения, украсив каждую открытку большой цифрой семь, вырезанной из старой оберточной бумаги.

— Мне очень жаль, малыш. Но ты же знаешь, что мне надо ехать. Миссис Макдональд поможет папе организовать праздник. Она будет рада помочь. А я привезу тебе какой-нибудь особенный подарок.

— Нет, — запротестовала Эмма. — Я хочу, чтобы ты осталась здесь на мой день рождения. Скажи им, что не можешь поехать. Один-единственный раз... Ну пожалуйста.

Она хотела только одного — чтобы мама снова подошла к телефону и отменила поездку. Но Сьюзан продолжала собирать вещи. Она уже неоднократно объясняла дочери, что работа исследователя включает необходимость реагировать на чрезвычайные ситуации и что эпидемии не вспыхивают по расписанию.

Когда подъехала машина, Эмма сидела на крыльце, сгребая гравий в пыльные кучки. Фургон, принадлежавший Центру, остановился рядом с ней, и слова, написанные на его боковой стороне — «Североамериканский эпидемиологический центр», — оказались прямо напротив ее лица на расстоянии вытянутой руки. Водитель зашел в дом, чтобы помочь Сьюзан вынести вещи, а Эмма тем временем поднялась с полными пригоршнями гравия. Она с силой швырнула камни прямо в машину и наклонилась, чтобы набрать еще гравия.

Это то, что она помнила отчетливее всего. Ни слова, сказанные на прощание, которое за этим последовало, ни то, как она прижималась лицом к маминым волосам, вдыхая запах химикатов, всегда преследовавший ее после работы, ни поцелуи и обещания — ничто так не запомнилось, как звук камней, отскакивающих от блестящей обшивки фургона.