Львов под русской властью. 1914–1915

В полиции привлекает внимание роскошная кровать в стиле “барокко”, отобранная милицией у четырех бандитов. Среди прочих вещей находится большое количество отобранных сигар “порторико”, которые на пл. Краковской продавал некий Ян Рыбкевич со Стефаном Лыщаковским. Есть также большая бочка пива, которую милиция отобрала на улице Мицкевича у некоего Радовича».

Принятые меры несколько охладили пыл преступников, и они частью притихли, частью разбежались по окрестным селам. Некоторые, опасаясь быть взятыми с поличным, стали выбрасывать украденные вещи. Так, на площади Бема однажды утром нашли стенные часы, на улице Клепаровской – швейную машинку, а в сквере на площади св. Юра – большую картину, изображающую Леду с лебедем. Кто-то украл ее, а затем, боясь держать дома столь явную улику, вынес ночью в скверик. Найденные и изъятые у грабителей вещи доставлялись в комиссариаты на хранение.

Главный вокзал во Львове вскоре после занятия города русскими войсками

Главный вокзал во Львове

После ухода австрийцев в тюрьме уголовного суда на улице Ба-тория оставалось 180 человек политических арестантов, взятых под стражу за русофильство. Все они были освобождены русскими властями. Уголовники по-прежнему продолжали сидеть.

Первое время за порядком в городе следила Городская гражданская стража, состоявшая из добровольцев, ей оказывали содействие военные патрули, а с 5 сентября началось формирование платной городской милиции, численностью 500 человек. Во главе ее был поставлен бывший комиссар полиции Станислав Тауэр. Записывались в милицию ремесленники, чиновники, оставшиеся без работы, были там артисты театра и оперетты. Эту милицию так и называли – опереточной. Вид человека в штатском костюме, с повязкой на рукаве и висящей на боку саблей не вызывал особого почтения у публики, привыкшей к солидному облику австрийских полицейских. Если милиционер и отдавал кому-либо приказание, то не особенно настаивал на его исполнении, чувствуя известную несерьезность своего положения. Но зато в милиции платили 3 кроны в день. Впоследствии во Львов были присланы полицейские из России. За порядком на улице стал следить городовой. Этот, как и подобает представителю власти, был в мундире, и о нем публика знала, что слов на ветер бросать не будет.

Требовалось также решить вопрос о функционировании судов. Вице-президент Львовского высшего краевого суда Станислав Пшилуский отправился на прием к военному губернатору С. Шереметеву, чтобы получить его согласие на возобновление деятельности львовских судов. Впечатления от этой аудиенции С. Пшилуский описал в книге своих воспоминаний, опубликованной во Львове в 1926 году:

«Военный губернатор полковник гр. Шереметев принимал в ратуше, в кабинете президента города. Нелегко было к нему попасть из за толпы просителей разного рода и положения, местных и прибывших уже из провинции, заполнявших вестибюль, лестницу, коридор и приемную. Много времени истекло, прежде чем подошла моя очередь, а потом, хотя был уже принят и мог начать излагать свое дело, разговор часто прерывался для приема каких то донесений, отдания приказов и т. п. Но не жаль мне было того времени и труда, была то прекрасная возможность слушать, присматриваться, наблюдать за той стихией, с которой теперь придется чаще соприкасаться, возможно долго, возможно всегда, будучи в определенной от нее зависимости. Поэтому опишу некоторые из тех впечатлений…».