Львов под русской властью. 1914–1915

«Вчера пополудни случился факт, который прямо ужасом и отчаянием должен пронять каждого. На улице Карла Людвига, двое юношей в гимназических мундирах подошли к группе прогуливающихся офицеров и предложили отвести их к месту дешевой любви, которого не хотим называть соответствующим именем. Ответом военных был взгляд, полный презрения и жалости, при этом находящимся случайно рядом трем господам, жителям нашего города, они выразили большое свое сожаление. Не хватает слов, чтобы заклеймить подобный отвратительный и позорный поступок, тем более, что совершен индивидуумами, носящими студенческий мундир, который в последнее время стал нам столь симпатичным и популярным…».

Описан также случай, когда русский офицер на глазах сотен людей огрел тростью оболтуса в ученическом мундире, обратившегося к нему с подобным бесстыдным предложением.

Ежедневно львовская полиция задерживала на улицах города от полутора десятков до нескольких десятков проституток.

Очевидно, что такие проявления распущенности, о которых с возмущением писали львовские газеты, и которые язвительным эхом отражались в российской прессе, представляли Львов и его жителей далеко не в лучшем свете. Поэтому после возвращения австрийцев львовским полякам надо было каким-то образом объяснить такое “поразительное распространение разврата” в польском Львове и нахождение в городе огромного числа женщин легкого поведения.

Так, С. Россовский, не отрицая самого этого факта, давал ему следующее объяснение:

«Не отрицаем: Львов аж роился от женщин, подозрительная элегантность которых шла рядом с бесстыдством. Но эти дамы – или не выросли на львовской улице, а если даже и выросли, никогда не имели ничего общего с нашей женщиной. Часть их вылупилась из притонов, часть сбежала из провинции… Для их характеристики достаточно заметить, что значительный процент этих уличных элеганток составляли безработные служанки, которые, поразбивав шкафы своих отсутствующих хозяек, шелестели их шелками…». А если бы поклонник захотел критически к ним присмотреться, то заметил бы, что имели они манеры, удивительно напоминающие «дам от коромысла, или из шантана последнего сорта.

Поэтому утверждать, что львовянки, что польки…, но это была такая обычная банальная дрянь, которая водится на каждой географической широте, которая о национальности думает столько же, сколько кот в марте о звездной теории Лапласа, а с местной почвой имеет разве что ту связь, что ее загрязняет…».

Глава 14 Полицейская хроника

Преступные элементы, имеющиеся в каждом обществе, готовы воспользоваться любой ситуацией, которая дает им возможность поживиться. И война не является здесь исключением.

После начала войны многие жители Львова, преимущественно евреи, стали покидать город, стремясь уехать подальше от приближающегося фронта. А поскольку уезжали люди более или менее зажиточные, то в оставленных ими квартирах всегда можно было найти достаточно вещей, привлекательных для грабителей. И еще в августе, когда Львов находился под властью австрийцев, в городе стали отмечаться случаи взлома оставленных жильцами квартир и похищения находившегося там имущества.

Так, 10 августа в заметке “Рай для воров” газета “Dziennik Polski” сообщала: