Львы Аль-Рассана

Миновав две небольших крепости в тагре, авангард короля оторвался от остальной армии и устремился вперед. В обе стороны галопом скакали дозорные, поддерживая связь между авангардом и главными силами.

От них Иберо и узнал, что Миранда Бельмонте д'Альведа тоже находится в их армии, среди придворных королевы Инес, которая решила отправиться вместе с мужем в земли неверных. Когда он сообщил об этом мальчикам, они, казалось, не удивились. Иберо это обескуражило, но потом он вспомнил нечто очевидное.

Иногда трудно иметь дело с даром Диего. «Мальчик знал обо всем еще до появления гонцов», – понял Иберо. С некоторым усилием он сделал Диего выговор.

– Тебе следует рассказывать остальным, если ты… что-то видишь. Это может быть важным. В конце концов, именно поэтому мы здесь.

У Диего сделалось комичное лицо.

– Ты имеешь в виду мою мать? – спросил он. – Иберо, разве приезд моей матери важен для военных действий?

Если так ставить вопрос, он прав. Фернан, как, впрочем, и следовало ожидать, смотрел на вещи совсем иначе.

– Вот так здорово! – с негодованием воскликнул он, обращаясь к священнику. – Это наша первая кампания, и все побежали из дому вслед за нами. Кого нам еще ожидать? Повариху, нянек, которые нас растили в детстве? Это смешно! Сам ты здесь для того, чтобы закутывать нас потеплее на ночь?

Диего рассмеялся. Иберо слишком смутило известие о Миранде, он не мог ни смеяться, ни отчитывать их. Слова Фернана звучали неуважительно, но Иберо понимал, что приезд наставника, а теперь еще и матери, мог заставить юношу почувствовать себя в первом боевом походе слишком… стесненно.

Это пустяки. Если мальчикам это не нравится, если солдаты дразнят их, им придется самим справляться с проблемой. Правда заключается в том, что они действительно слишком молоды, чтобы находиться здесь, и они бы не попали сюда, если бы Диего не был таким, какой он есть. И если бы Иберо не отправил то письмо в Эстерен.

Он отправил с одним из гонцов письмо – официальное послание Миранде. Сообщил о своем присутствии, о добром здравии мальчиков и уважительном к ним отношении. Никакого ответа не последовало.

До них дошло окольными путями, что королева окончательно поправилась после того несчастного случая и что она полностью доверяет своему новому лекарю, доктору одной из крепостей тагры.

Говорили, что он спас королеву Инес на самом краю гибели. Диего в особенности был очарован этой историей и выпытывал всевозможные подробности, у тех, кто присутствовал на встрече трех королей. Фернана больше интересовали надвигающиеся события. Он ухитрился войти в окружение короля, собственно говоря, он все время был рядом с графом Гонзалесом. Именно Фернан объяснил брату и Иберо, почему они не трогают по дороге фермы и деревни ашаритов.

Они уже миновали их немало, с тех пор как покинули земли тагры, во время войн Ашара и Джада жители деревень и фермеры убегали в горы, прихватив большую часть своих пожитков, но всегда существовал обычай сжигать их дома и поля.

На этот раз все было по-другому.

Несмотря на заметное неодобрение, излучаемое Жиро де Шервалем, король Рамиро настоял на своем. Это не набег, передал им Фернан слова короля. Они идут на юг, чтобы взять Фезану и остаться здесь. И если это удастся, им понадобятся ашариты, чтобы снова заселить эти деревни и фермы, платить налоги и обрабатывать поля. Время и разумное управление вернут Джада в Аль-Рассан, заявил король, а не пожары и разрушение. Иберо не совсем понимал, как это увязать с религиозной доктриной, но в присутствии более умных людей помалкивал.

Фернан проводил время после вечерних молитв, перед наступлением темноты и сном, рисуя карты для брата и священника и объясняя, что может произойти, когда они достигнут Фезаны и после. Иберо с грустью отметил, что теперь мальчик полностью освоился с местоположением – и с правильным написанием названий – всех крупных городов и рек Аль-Рассана.

Прошло еще четыре дня. Погода оставалась мягкой; они упорно двигались вперед, армия шла по лугам Аль-Рассана под грохот копыт и в клубах пыли.

И однажды утром, незадолго перед тем как их солдаты свернули лагерь, Диего объявил, что он видел отца и что тот скачет на запад.

* * *

Король и его министр, и высокий клирик из Фериереса стали задавать ему всевозможные вопросы, на которые он не мог ответить.

Когда-то подобные вопросы вызывали у Диего чувство ущербности, словно он подводит людей, если не в состоянии удовлетворить их любопытство. Он не любил никого разочаровывать. Позже, однако, эти расспросы – даже расспросы родителей – стали его раздражать, так как свидетельствовали об их неспособности понять границы его возможностей. Диего научился в таких случаях быть терпеливым. Дело в том, что люди действительно не понимают границ его дара; они и не могут понять, потому что не имеют представления, как он это делает.