Львы Эльдорадо

— Не могу вам сказать точно. Мы вынуждены проходить сквозь ахун, или, если угодно, через гиперпространство, иначе нам не преодолеть такие колоссальные расстояния. Но в общем до нашей галактики наверняка не менее нескольких миллиардов световых лет.

— Миллиардов световых лет! Значит, это на другом краю вселенной?

— Вовсе нет! А, понимаю. Вы исходите из принципов космогонии, установленных еще до отлета ваших предков.

— Но разве может быть иначе? — тихо спросил старик. — Конечно, мы кажемся вам врагами. Случай выбросил нас из великого потока человеческого прогресса, и мы потихоньку гнием в мертвой старице, куда попали…

После паузы он с горечью продолжил:

— Если бы все было иначе, я бы стал настоящим астрономом, а не феодалом, управляющим несколькими тысячами человек на планете, затерянной в Большом Магеллановом Облаке. Мне еще повезло, что вы появились при моей жизни. Прежде чем умереть, я смогу у вас хоть что-то узнать о последних открытиях ваших ученых. Увидеть проблеск света…

— Простите, сколько вам лет?

— Шестьдесят шесть лет на Нерате. По чистой случайности, здешний год почти точно совпадает с земным. Там бы мне было шестьдесят четыре года…

«Немножко поздновато», — подумал Акки, а вслух произнес, повернувшись к своему соседу:

— Я не врач и не биолог и ничего не могу вам обещать. Вы, конечно, не доживете до двухсот двадцати или двухсот пятидесяти земных лет — теперь это наша норма. Но, полагаю, наши геронтологи смогут продлить вашу жизнь еще на семьдесят — восемьдесят лет в зависимости от вашей конституции.

— Вы хотите сказать, что после лечения у ваших врачей я смогу дожить примерно до ста сорока лет?

— Да. А может, и больше.

Старик побледнел.

— О, я не забочусь о жизни как таковой, — проговорил он приглушенным голосом. — Поймите меня. Но, может быть, тогда я успею узнать хоть немного…

— Даже очень много, если события будут разворачиваться, как я того бы хотел! Для этого у нас есть специальные методы.

Герцог наклонился к Акки.

— Простите, что прерываю вашу беседу, по-видимому, очень увлекательную. Вы вряд ли знаете, что Роан — наш самый крупный ученый? А вот юный Онфрей, барон де Неталь, который утверждает, будто наша суровая полудикая жизнь имеет свои преимущества. С ним можно и не согласиться. Но он говорит, что в отношении физической силы, выносливости, упорства, а также лихости мы должны превосходить более цивилизованные расы, в частности, ту, что представляете вы. А вот ваш друг Хассил считает, что вы отнюдь не растеряли ваших древних доблестей.

Акки улыбнулся. Мысленно он увидел перед собой неведомую планету, охваченную космической войной: ледяное пространство, мрак, прорезаемый светом редких звезд, скопище металлических мисликов, фиолетовые или зеленоватые лучи изобретенного ими таинственного оружия, эскадры самых различных космических боевых кораблей, которые с невероятной скоростью проносятся над самой поверхностью или врезаются в лед огненными смерчами. Он на секунду пожалел, что не может передать этот мысленный образ барону и спросить его, можно ли вести такую борьбу без физической силы, упорства и лихости. Потом нагнулся к нему через стол.

— Полагаю, вы путаете цивилизованную расу с деградировавшей. Наша цивилизация, вернее, комплекс разных цивилизаций, находится в полном расцвете. И она закалена беспощадной борьбой, о которой мы поговорим в более удобное время.

— Возможно, — ответил юный гигант. — Но сама сложность вашей цивилизации заставила вас утратить основные стимулы развития: борьбу за жизнь и выживание наиболее приспособленного. Еще в давние времена на Земле это определил один великий ученый.

Насмешливый огонек зажегся в глазах координатора. Ну вот, теперь Дарвин — после Вальтера Скотта! И как обычно, плохо понятый Дарвин! Наблюдение биологического порядка, перенесенное без изменений в социологический план, то есть фактически в план моральный. Характерная для примитивного мышления ошибка, против которой особенно предостерегали будущих координаторов в процессе обучения.

— Вы можете привести мне пример?

— Что ж, по-видимому, ваша Лига, если верить вам, весьма могущественна, гораздо могущественнее нас, и она враждебна нашему образу жизни. Самым простым и естественным решением было просто раздавить нас, а не отправлять к нам посланника.

— Я в сущности не посланник, а скорее наблюдатель. А вы не боитесь, что я воспользуюсь вашей подсказкой?