Львы Эльдорадо

— Я выгружу кое-какое оружие, весьма опасное для тех, кто не умеет с ним обращаться. Этими шарами можно взорвать всю деревню. Куда их лучше спрятать? И обещайте, что никто их не тронет.

— Можешь на меня рассчитывать. Положи их в моем доме, вон там. Их будет охранять Отсури.

В одной из пристроек на соломенной подстилке лежало странное животное. Большое, как медведь, и гибкое, как кошка, оно имело темно-зеленый мех и громадную голову с мощными клыками. Когда этот зверь встал на задние лапы, Акки увидел, что его передние конечности заканчиваются грубыми пальцами с длинными вбирающимися когтями. У зверя был высокий выпуклый лоб и живые маленькие глаза.

— Это сириель. Отсури, это трогать только он или я, больше никто. Понял?

Животное тихо заворчало.

Они сложили оружие в угол, и Акки попытался вступить в контакт со зверем с помощью телепатии. Ему это удалось. Акки был удивлен, обнаружив у сириеля примитивный, но бесспорный разум.

— Ну, знаете! Только этого не хватало! Мало того, что с бриннами неизвестно что делать, так тут еще и эти! Две местные разумные расы или почти разумные на одной планете! Снова столкновение синзунов и тельмов! Ну и каша!

— Займусь этим по возвращении, — сказал исс и вышел.

— Кто они? — спросил Акки, кивнув на разумного зверя.

— Живут в горах небольшими группами и очень опасны, когда на них нападают. Я подобрал этого совсем маленьким возле мертвой матери, раздавленной при горном обвале. Он понимает речь и неподкупен как сторож. Можешь быть спокоен за свое оружие.

Когда они вернулись на площадь, гравилет уже взлетел и кружил в небе Акки отцепил от пояса легкое переговорное устройство.

— Алло, Хассил, ты меня хорошо слышишь? — спросил он по-исски.

— Великолепно. До скорого свидания.

Гравилет поднялся выше, ненадолго замер в воздухе, а затем, словно сокол в поисках добычи, спикировал на северо-запад Тем временем Акки смешался с толпой васков.

Как и говорил Калаондо, здесь не было ни знамен, ни фанфар, однако вся деревня была охвачена весельем, и Акки спрашивал себя, до какой степени эта беззаботность граничила с безрассудством. Под деревом Совета молодые люди и девушки танцевали очень быстрые старомодные танцы. В стороне пел мужской хор. Он исполнял стариннейшую песню, она была старинной еще на материнской планете; в ней говорилось о забытых радостях и печалях. Целый хоровод с упоением кружил перед фронтоном. Акки поискал глазами Отсо, но тот словно испарился. Тогда он стал прохаживаться в толпе, обмениваясь улыбками и перебрасываясь словами. Никто, казалось, не думал о близкой войне, хотя очень скоро многие из тех, кто сейчас танцевал, смеялся или пил прямо из бурдюка терпкое сухое вино, может быть, навсегда покинут любимые горы и больше не увидят родное небо.

Легкая рука коснулась его плеча Акки обернулся. Рядом, улыбаясь, стояла Арчи.

— Отсо занимается нашим отрядом и не может составить вам сегодня компанию. Он послал взамен меня — в день общей радости никто не должен оставаться в одиночестве.

— О! Я не чувствую себя одиноким среди вашего гостеприимного народа! И все же мне очень приятно. Что будем делать? Я не знаю ваших обычаев и не хотел бы вас обидеть. Можно, например, пригласить вас потанцевать?

— В этом нет никакой обиды, но я не знаю, что получится. Вам известны наши танцы? Нет, а я не знаю ваших. Присядем лучше на скамейку в тени. У меня к вам столько вопросов.

— У меня тоже. Вы очень любопытный народ. Иногда мне даже хочется стать васком! Но ваш уклад своего рода анахронизм, хотя этот анахронизм мог бы сохраниться, если повезет, и надолго, а мог бы и навсегда. Часто мои товарищи и я несем с собой несчастья, Арчи. Во имя всеобщего блага мы уже разрушили или ниспровергли многие мечты, и не все они были плохими.

— Вы намерены разрушить и нашу мечту?

— Прежде чем ответить, ее следует лучше узнать. Вашу прекрасную жизнь горных пастырей я вижу только издали.