Львы в наследство

Из– за браконьерства и незаконной охоты я потерял за два с половиной года двадцать пять из пятидесяти пяти львов, составлявших популяцию заповедника. Мне случалось находить моих подопечных попавшими в браконьерские капканы и, если было не слишком поздно, высвобождать их из коварной проволоки; немало львов погибло от пуль фермеров соседней Южной Африки -они заманивали зверей на свои фермы и там убивали, чаще всего из спортивного интереса.

Волнение и скорбь, которые охватывали меня, когда я пытался защищать этих больших диких кошек, вылились в мою первую книгу Плач по львам, прозвучавшую как призыв к борьбе за спасение львов по всей Африке, в чем давно назрела необходимость.

Ныне я понимаю, что сходные чувства испытывал и Джордж, когда был в моем возрасте. Пусть мы принадлежим к разным поколениям, но мы одинаково страдали оттого, что гибнут эти прекрасные звери. Приведу лишь две цитаты – из книги Джорджа Дикие звери белого господина и из своего Плача по львам.

Однажды вечером, – писал Джордж, – мы увидели восседавшую на скале величественную львицу, обозревавшую окрестные равнины. Она была вылеплена светом заходящего солнца и казалась частью гранитной скалы, на которой лежала. Я задумался – сколько же львов возлежало на той же самой скале за бесчисленные века, прошедшие с тех пор, когда человеческая раса еще находилась в колыбели. Размышляя об этом, я поймал себя на мысли – как же цивилизованный человек, тратя несметные сокровища на сбережение старинных зданий и произведений искусства, сотворенных рукой человека, уничтожает существа, которые являют собою воплощение бессмертной красоты и изящества? И делает он это лишь ради похвальбы доблестью, достигаемой с помощью оружия, созданного человеком для убийства человека, или ради шкуры, которой он украшает свое лишенное красоты жилище. У меня перед глазами – многочисленные стада диких созданий, сметенных прогрессом с этих необъятных долин; точно так же они исчезли и в других землях и странах, а место их заняли стада вырождающегося домашнего скота. Тягостное видение!…

Через двадцать лет после публикации этих строк я так написал об одном из своих львов, убитом и выставленном в лавке чучельника:

Его морда застыла в пугающем оскале, его тело замерло в неестественной позе. Цена всему – три тысячи рэндов. Если оболочку льва еще можно оценить, то живой лев не стоит, как видно, ничего. Не странно ли, что шедевр, сотворенный человеком, например античная скульптура, почитается им как священная реликвия, а лев – шедевр, сотворенный природой гораздо раньше, чем человеческая раса, – уничтожается потехи ради? Не странно ли ведут себя иные люди?

Толчком к моей первой встрече с Джорджем послужил разговор с другом в начале 1988 года. В то время я был занят сбором материала для своей второй книги Там, где бродили львы. Этой работой я хотел проиллюстрировать в массе не признаваемый факт, что лев и Африканский континент остановились перед угрожающей дилеммой. Я проехал свыше двадцати двух тысяч километров по диким землям юга Африки и остановился в Йоханнесбурге, чтобы обдумать заключительную часть своего проекта. Мой друг предложил мне связаться с Джорджем и встретиться с ним, ибо знал о страстных чувствах, которые я питал ко львам, и глубокой обеспокоенности их будущим в сегодняшней Африке. По его мнению, я мог бы свободно и непринужденно поговорить с Джорджем обо всем, что касается царя зверей.

Вдохновленный этим предложением, я подумал, что финальная глава книги должна быть посвящена иной Африке, чем та, по которой я в течение шести месяцев проехал столько миль. Я решил, что напишу о старой, быстро уходящей Африке – Африке Джорджа Адамсона.

В письме к Джорджу я рассказал о своей работе со львами и поинтересовался, могу ли нанести ему визит. Через некоторое время он ответил, что охотно примет меня у себя в лагере и желает узнать как можно больше о моей работе. Спустя несколько недель я послал Джорджу через своих друзей в Найроби весточку о том, что прибуду к нему в июне 1988 года.

Взяв с собой в спутницы Джейн Хантер, которая помогала мне в осуществлении моего проекта, я вылетел в Найроби. Проведя несколько мимолетных, но волшебных дней в Масаи-Мара, мы наняли джип сузуки и утром, вооружившись написанными от руки разъяснениями, как доехать до Коры, тронулись в путь.

Через пять часов после выезда из Найроби мы достигли южной границы заповедника Кора. Первое впечатление оказалось шокирующим: иссохшая земля с почти выщипанной травой, лишь редкие сухие пучки кое-где пробиваются из выжженной солнцем почвы. Я знал, что по этой территории проходят кочевые племена сомалийцев со стадами верблюдов, коров и коз, но и представить себе не мог, что изголодавшийся скот может принести такой страшный и ощутимый вред.

Проезжая по этому глухому и беззащитному заповеднику, я думал о том, как же печально, что человек, посвятивший свою жизнь дикой природе, теперь, на склоне лет, живет на земле, где разрушающее воздействие людей особенно бросается в глаза!