Lyonesse_Suldrun's_Garden_Rus

—Король Касмир, я уже наслаждаюсь своим визитом. Замок Хайдион — самое замечательное сооружение на всех Древних Островах. А вид из него на город и море не имеет себе равных.

— Надеюсь, что вы не в последний раз приезжаете сюда, — также учтиво сказал король. — В конце концов мы самые ближайшие соседи.

— Воистину! — воскликнул Карфилхиот. — К сожалею меня осаждает бесчисленное множество проблем, которые держат меня дома; какое счастье, что Лайонессу они не знакомы.

Касмир поднял брови.

— Проблемы? Неужели вы думаете, что у нас их нет? У нас их по меньшей мере столько же, сколько тройсов в Тройсине!

Карфилхиот вежливо улыбнулся.

— Тогда мы должны обменяться соболезнованиями.

— Я бы с удовольствием обменялся проблемами.

— Мои грабители, разбойники и изменники бароны за одну блокаду? Плохая сделка, для нас обоих.

— Как стимул вы могли бы добавить тысячу ваших ска.

— С удовольствием, если бы они были моими. По какой-то странной причине они избегают Южного Ульфланда, хотя беззаботно бесчинствуют на Севере.

Пронзительно и мелодично зазвучали фанфары, приветствуя королеву Соллас, за которой тянулся хвост ее дам.

Король Касмир и Карфилхиот повернулись к ней, и король представил королеве своего гостя. Соллас безразлично приняла комплименты Карфилхиота, на что тот не обратил внимания.

Прошло какое-то время, Касмир забеспокоился и стал часто посматривать через плечо на дворец. Наконец он что-то пробормотал лакею. Прошло еще пять минут.

Герольды опять подняли горны к губам, зазвучали фанфары. На террасу влетела, покачнувшись, Сулдрун, как если бы ее втолкнули туда; в тени за ней мелькнуло искаженное лицо леди Десди.

Сульдрун, с мрачным лицом, медленно подошла к столу, за ней Леа и Туйссани. Фигуру принцессы облегало розовое платье из мягкой шерсти, из-под круглой белой шляпы выбивались золотые локоны, падавшие на плечи. Остановившись около стола, она оглядела террасу, задев взглядом Карфилхиота. Подошел стюард с подносом; Сулдрун и ее фрейлины взяли по бокалу вина и скромно отошли в сторонку, где остановились, перешептываясь.

Король, глядевший на это преставление из-под насупленных бровей, подозвал к себе сэра Мунго, сенешаля.

— Сообщи принцессе, что мы ждем ее.

Сулдрун, поджав рот, выслушала сэра Мунго, видимо вздохнула, пересекла террасу и остановилась перед отцом, уныло присев.

— Принцесса Сулдрун, — объявил сэр Мунго своим самым глубоким голосом. — Я имею честь представить вам герцога Фауда Карфилхиота из Долины Эвандер!

Сулдрун наклонила голову; Карфилхиот с улыбкой поклонился и поцеловал ее руку. Потом понял голову, поглядел прямо ей в лицо и сказал:

— Слухи о красоте и изяществе принцессы Сулдрун пересекли горы и достигли Тинзин-Фираля. Я вижу, что они не преувеличивали.

— Надеюсь, что вы не обращаете внимания на слухи, — ответила Сулдрун бесцветным голосом. — Я уверена, что не получила бы никакого удовольствия, услышав их.

Король Касмир быстро наклонился вперед, но Карфилхиот опередил его.

— Неужели? И почему?

— Я не выбирала эту внешность, — ответила Сулдрун, отказываясь глядеть на отца.

— И вас не радует восхищение мужчин?

— Я не сделала ничего восхитительного.

— Как роза или многогранный сапфир.

— Простые украшения; у них нет своей жизни.

— Нечего стыдиться красоты, — веско сказал король Касмир. — Это награда, дарованная немногим. Разве кто-нибудь — даже принцесса Сулдрун — предпочтет быть уродливой?

Сулдрун открыла рот и хотела сказать «Лично я бы предпочла быть в другом месте, только не здесь», но обдумала свои слова еще раз и закрыла рот.

— Красота — самое странное свойство, — объявил Карфилхиот. — Кто был первым поэтом на Земле? Тот, кто изобрел идею красоты.

Король равнодушно пожал плечами и отпил из фиолетового стеклянного бокала.

— Наш мир — ужасное и, одновременно, прекрасное место, — продолжал Карфилхиот негромким мелодичным голосом. — Он почти всегда обманывает пылкого поэта, стремящегося увидеть идеал красоты.

Сулдрун, сжав руки перед собой, изучала кончики пальцев.

— Похоже, что вы не согласны, — сказал Карфилхиот.

— Ваш «пылкий поэт» мне кажется скучным собеседником.

Карфилхиот с притворным ужасом хлопнул себя по лбу.

— Вы бессердечны, как сама Диана. Неужели вам не нравится пылкий поэт, этот бедный помешанный, искатель приключений?

— Да, не нравится. Он кажется мне по меньшей мере сверхэмоциональным и эгоистичным. Вероятно таким «пылким поэтом» был император Нерон, который танцевал, глядя на пылающий Рим.

Король Касмир беспокойно шевельнулся; разговор казался ему бессмысленным и фривольным... Тем не менее Карфилхиот, похоже, наслаждался им. Неужели робкая одинокая Сулдрун умнее, чем он предполагал?

— Мне наш разговор представляется исключительно интересным, — сказал Карфилхиот, обращаясь к Сулдрун. — Не сможем ли мы продолжить его в другое время?

— Откровенно говоря, герцог Карфилхиот, — заявила Сулдрун самым официальным голосом, — мои мысли далеко не так глубоки, как ваши. Я боюсь оконфузиться, обсуждая такие вопросы с человеком вашего ума и опыта.