Лысая голова и трезвый ум

Садовник резко, почти неуловимо смещается в сторону и также резко, одним движением, выкатывает из темноты столик на колесиках для разделки. На столике что-то лежит, закрытое от любопытных взоров сотрудников отдела «Пи» грязным, в красных разводах, покрывалом.

— Не желаете полюбопытствовать? — Садовник легким толчком подталкивает стол к нам. Приходится сделать шаг в сторону, пропуская одинокую похоронную процессию.

Тяжелый стол врезается углом в стену, покрывало немного сползает и обнажает кусок неопределенной плоти. По моргу мгновенно распространяется удушливый запах гниющего тела и материи. Опытный, согласно справкам и дипломам, патологоанатом Баобабова бездыханно валится в мои, вовремя подставленные, объятия. Рискуя потерять равновесие, прижимаю бронежилет напарника к груди, склоняюсь под тяжестью и, не удерживаюсь на ногах. Падаю на покрывало. Хватает только сил и мужества подпихнуть вперед себя бронежилет.

Баобабова приходит в сознание, видит, где находится и повторно входит в транс.

Спасает нас, как ни странно, Садовник. Крепко удерживая в кулаках лейтенантские погоны, стаскивает меня на пол. Следом сваливается тело прапорщика Баобабовой. Благодарю бога, что не трупа.

— Наберут молодежь в органы…, — ругается Садовник, приводя в чувство Машку. Его лицо так близко, что кажется, еще немного и можно будет разглядеть черты. А главное, заглянуть в глаза. Меня со школьной скамьи учили, что глаза у человека практически паспорт.

— Мы от неожиданности, — почему-то оправдываюсь я, хотя оправдываться незачем. Любой, даже видавший виды опер в подобной ситуации от неожиданности может потерять сознание.

— Кто это? — Баобабова натренированный сотрудник и приходит в сознание также быстро, как и выходит из него. Поднимается на ноги, сжимает виски и на всякий случай отходит от тележки подальше.

Садовник задумчиво покачивает головой, размышляя о чем-то своем. Мне кажется, он сам не знает ответа на вопрос Марии.

— Это? Это…. Наверно вам стоит посмотреть самим. В целях безопасности мне запрещено приближаться к этому ближе трех метров. Не спрашивайте, почему? Таковы правила.

Переглядываемся с напарником. В конце концов это наша работа, хотим мы этого или нет.

— Ладно, — нехотя соглашается Машка. — Лесик, возьми меня за руку.

Хотелось бы, чтобы снятие покрова неизвестности произошло без моего участия, но видно соавторства не избежать. Сую указательный палец в приготовленный кулак Марии. Сжимает так, что слезы выступают.

— Готов? С богом!

Машка закусывает губу, прикрывает глаза и с визгом испуганной мыши смахивает кровавый саван.

— Ну ни фига себе! — удивляюсь совсем не по-лейтенантски. — Это что за мерзость?

На железном столе, вытянув тощие руки по швам, лежит человек. Очень старый человек. Глубокими морщинами изрезана кожа. Редкие седые волосы скомканы маленькими клубками. Желтые, чуть с кариесом зубы, оскалены в потолок. Глаза прикрыты ржавыми, но на вид очень старинными монетами с изображением огнедышащего дракона.

Но чудно не это. И пугают не морщины и улыбка смерти. У человека нет ног. Вместо них — невообразимо перекрутившаяся масса из мяса, костей и кожи. От пояса и ниже. Заканчивается все коротким, мохнатым, с серебряной проседью, хвостиком.

— Вы немногие из живущих, которые сейчас видят то, что обычному человеку видеть не позволено, — мне кажется, или у Садовника в самом деле дрожит голос? — Смотрите и помните о чести, которую вам оказали наши соседи по жизни. Перед вами один из представителей дружественной к человеческой расе цивилизации. Джин обыкновенный.

— Так это что, правда настоящий джин? — Баобабова совершенно без страха тыкает пальцем в перекрученный низ странного человека. Мне странно, что она не удивилась. В отличие от меня, молодого лейтенанта.

— Самый натуральный джин, — Садовник делает шаг от тела, словно испытывает страх перед мертвым человеком. Нет, лучше сказать — существом.

— Это шутка! — непривычно твердым голосом сообщаю собственное мнение о происходящем. — Джинов не существует. Это сказки. Народные сказки, причем не российского производства. Желание получить все даром. В русском эпосе в роли безвозмездного дарителя выступают, обычно, рыбы. Из отряда щучьих, или золотоплавиковых. Иногда медведи, но это ближе к Европе, где налажено производство горшков и меда. И где живут близорукие пчелы.

— Лесик! Лесик! — Баобабова бьет меня по щекам. При каждом ударе вздрагиваю не я, а Садовник. Словно это его, а не меня колотит железная ладонь прапорщика.

Словно пелена с глаз слетает. Прапорщик Баобабова знает, что делать с обалдевшими молодыми лейтенантами.

Дергаю головой, бросаюсь к телу. Такое открытие! Такой прорыв в современной науке! Ортопеды обалдеют!

— Глаза! — кричу. — Откройте ему глаза. Первым дело зеркало души….

— Стойте, лейтенант! — бросается наперерез Садовник, ловко укрывая лицо от света. — Стойте. Без специальной подготовки и обряда нельзя открывать глаза джинам. Нет, не окаменеете. Но обычаи его народа требуют, чтобы глаза были скрыты от нашего мира.