ЛЫСАЯ ГОРА

Сверху по улице Киквидзе, которая пересекала СапёрноСлободскую улицу по мостовому переходу и упиралась внизу прямо в Лысую гору, мчалась оранжевая мусороуборочная машина. Она первой подъехала к месту общего сбора, назначенного на тринадцать часов дня, и резко затормозила перед закрытым шлагбаумом.

Из кабины вылезли трое — два мусорщика в оранжевых комбинезонах и водитель в белой рубахе и в синем галифе. Все трое также были бритоголовыми, только у водителя с затылка картинно свисал по-козацки длинный чуб, заведённый за правое ухо.

Из-под строительного вагончика, расположенного неподалёку, выскочили три чёрных лохматых пса и с лаем бросились к ним.

— Цыть! — грозно прикрикнул на них водитель.

Собаки тут же заткнулись и виновато поплелись назад, обнаружив приближение с флангов дополнительных сил противника.

Мусорщики, вернее, чистильщики или санитары леса, как они сами себя называли, бросились поднимать шлагбаум, а водитель выступил навстречу подходившей колонне и подъезжавшему байкеру. Снисходительно окинув взглядом немногочисленный отряд, бригадир чистильщиков Святослав Кожемяка, поглаживая свои густые и широкие, как подкова, усы, обратился к спешившемуся велосипедисту:

— Привет, Илюша. Это все?

— Да.

— А где другие?

— Выбыли.

Подошедшая колонна выстроилась перед ними в ряд.

— Здравствуйте, хлопцы, — приветствовал их Кожемяка.

— Здравия желаем, бригадир, — бодро отрапортовал отряд.

— Помнится, совсем недавно вас было в два раза больше, — заметил Кожемяка.

— Я объехал всех, — стал оправдываться Илья, — но за это время лишь десять человек остались схе⁴, включая меня и Злого, — кивнул он на подошедшего к мусоровозу Алексея с товарищем. — Остальные не выдержали.

— Ясно, — потёр большим пальцем густые усы Святослав Кожемяка и кивком головы приветствовал Злого, — становитесь в строй.

— Трое забухали, — продолжал отчитываться Муромский, — двое закурили, ещё двое увлеклись дурью.

— Да, — недовольно протянул бригадир, — с такими темпами очень скоро в нашем отряде не останется ни одного здорового пацана. Ох, уж мне эти бесы! Никакого сладу с ними нет. Травят наш народ, как хотят. А твоя девушка как, Алёша? — вздохнув, обратился он к Злому. — Удалось вернуть её на путь истинный?

Злой тяжко вздохнул и, потупив глаза, покачал головой.

Стоявший с краю Добрыня разъяснил:

— У них любовный треугольник: он любит её, а она любит сигареты.

— А ты кто такой? Новенький? — обратил на него внимание

Кожемяка.

— Это Никита Дубравин, — представил его Злой. — Из моей школы парень. Но все его Добрыней кличут.

— Добрыней? — удивился Кожемяка. — Это хорошо, что тебя так кличут. Готов, Добрыня, биться з трёхголовым змеемдурманом?

— Всегда готов, — добродушно кивнул Добрыня.

— Ну, ладно, — вздохнул Кожемяка, — я думаю, всем понятно, зачем мы сюда собрались?

— Всем, — нестройно ответил отряд.

— Какая перед вами на сегодня стоит задача? — остановил Кожемяка свой взор на Злом.

— Очистить Лысую гору от мусора! — чётко ответил он.

— А ещё? — спросил Кожемяка, переведя глаза на Муромского.

— Изгнать с Лысой всех тёмных, — бодро ответил Илья. — А также тех, кому претит здоровый образ жизни!

— Именно! — кивнул Кожемяка. — Чтобы на нашей горе было так же чисто, как у вас и у меня на голове, — потёр он ладонью свою бритую голову, — чтобы Лысая стала зоной, свободной от дурмана.

Кожемяка собрал пальцы в кулак и, приветственно подняв его вверх, закончил своё напутствие привычной речёвкой:

— Трезвости?

— Да! — хором отозвались бритоголовые.

— Дурману?

— Нет!

— Наркоте?

— Крест! — все парни вздёрнули вверх свои правые кулаки, на которых чернел косой крест, как знак отказа от дурмана.

— Бухлу?

— Крест!!

— Табаку?

— Крест!!!

— Жизни — жизнь!

— Смерти — смерть! — глухо отозвались парни и перекрестили перед собой сжатые в кулаки руки. Впрочем, со стороны их лысые головы выглядели, как черепа перед скрещёнными костями.

— Не дадим этой трёхглавой гадине одолеть нас! — продолжил напутствие Кожемяка. — Ещё недавно Лысая гора была единственным местом, где её не было. Но теперь змея дурмана добралась уже и сюда. Очистим гору от неё!

— Очистим! — дружно отозвались чистильщики.

— А затем спалим её в Майском костре.

15. Твари и затваренные

Поглядывая по сторонам, в надежде увидеть пропавшую дочку Навки, Майя и Жива спускались той же самой дорогой, по которой недавно поднимались, — по Ведьминому языку.

— Слушай, а кто такие эти твари? — с беспокойством спросила Майя. Слово это, употреблённое Навкой, никак не выходило у неё из головы.

— Ну, это такие… — призадумалась Жива, подбирая нужные слова, — э-э-э... чужие. Или алиены. Иначе говоря, пришельцы. Попаданцы, короче. Так сказать, засланцы с планеты Нубиру. Те самые бесы Баала, про которых я тебе говорила. Эти твари и затваривают сейчас весь мир. Проблема в том, что люди их не видят.

— А Навка, значит, ясновидица?

— Ну да. Она видит бесов в одержимых людях. Только ей далеко до своей матери Веды, которая не только замечает этих тварей, но ещё и созерцает потусторонний, бестелесный мир. И это несмотря на то, что она — слепая.