Лысая гора, или Я буду любить тебя вечно

Сердце у Гали оборвалось, и ее захлестнула злость. «Неужели он не понимает, что это не его поражение, а ее победа, и это только начало! Если нет сил ломиться в закрытую дверь, можно просочиться сквозь замочную скважину, хотя на это потребуется больше времени и усилий!»

– Глеб, завтра… нет, сегодня, ты опять пойдешь в институт и скажешь, что передумал и принимаешь их предложение, – категоричным тоном сказала Галя.

– Я уже принял решение, – недовольно отозвался Глеб. – В институт не вернусь ни завтра, ни потом. По крайней мере на этих условиях.

– Глеб! Ты должен это сделать, потому что… – взвилась Галя.

– Я никому ничего не должен – все долги заплачены! – прервал ее Глеб.

Галя прикусила губу от злости. «Прозрачный намек на то, что он выполнил условия нашего соглашения, женился на мне за то, что я вытащила его из тюрьмы. Похоже, мне придется это выслушивать не один раз на протяжении нашей совместной жизни. Думала, вытащила золотую рыбку и все будет прекрасно, а рыбка оказалась колючим ершиком, руки колет».

– А что касается работы, у тебя есть другой вариант? – Галя взяла себя в руки. – Нам надо на что-то жить, есть, одеваться, платить за квартиру. Кстати, за нее уже несколько месяцев не плачено. Еще с тех пор.

Ольга не отличалась пунктуальностью при оплате счетов за коммунальные услуги, но по молчаливой договоренности ее имя в разговорах они не упоминали.

– Я займусь частной практикой: психоаналитик, врачеватель людских душ – то, что разрабатывал как ученый, буду внедрять как практик. Не переживай, голодать не будешь. Как и твой ребенок, – в голосе Глеба прозвучала неприкрытая ирония.

– Ребенка не будет, – сухо сообщила Галя. – А я не так много ем и смогу параллельно с учебой подрабатывать. Мой тебе совет: вернись в институт, пусть даже младшим научным сотрудником. Им ты будешь недолго – это я тебе обещаю!

– Запомни, в нашей семье решаю, что да как, только я, – Глеб говорил раздраженно. – Тебе свое решение я озвучил, другого не будет. У тебя все?

– Пока все! – Галя, не дав злости выплеснуться наружу, положила трубку.

Разговор с Глебом забрал у нее все силы, и она, пошатываясь, вернулась в палату, боясь упасть по дороге. Глеб высказался о том, что лежит в основе их отношений. Соглашение, сделка, купля-продажа. Он не поинтересовался, как она потеряла ребенка, потому что это было ему безразлично. Основа их совместной жизни хлипкая – он не любит ее и не скрывает этого. Возможно, он даже рад, что так случилось, – это ведь не его ребенок. За то время, что они жили вместе, это была их первая стычка. А до этого момента спокойствие было штилем перед бурей, которая неумолимо надвигалась.

Что их объединяет? Постель? С той безумной ночи после его выхода из тюрьмы страсть стала остывать. Общие интересы? Какие? Основа их отношений – его благодарность за то, что вытащила из тюрьмы и спасла ему жизнь. Но разве этого мало?! Если бы он знал, через что ей пришлось пройти! Но она тут же опомнилась и решила: «Лучше ему всей правды не знать! Призраков прошлого не стоит тревожить!»

Она обратила внимание на то, что Маша постоянно что-то записывает в толстую тетрадку, и поинтересовалась, зачем она это делает. Маша охотно пояснила:

– Записываю все, что происходит в моей жизни, чтобы в конце года пролистать и определить, насколько она у меня полноценная. Бывает, проходят целые недели, а событий нет, словно и не живешь вообще. Дышишь, ешь, пьешь, занимаешься любовью с мужем, ходишь на работу, а все серо, буднично. Словно это один никак не заканчивающийся день. А бывает, окунаешься в водоворот событий, и тогда чувствуешь, что ЖИВЕШЬ! Эти записи очень полезны – я сюда записываю и все лекарства, которые принимаю. Хочешь, тоже будешь записывать, я тебе дам тетрадку, только очень тонкую?

Галя согласно кивнула.

Ночью она проснулась и почувствовала, что сон безвозвратно убежал. Взяла тетрадку, ручку и вышла в коридор. За столиком, ярко освещенным настольной лампой, положив голову на сложенные руки, спала дежурная медсестра. Галя прошла мимо нее и направилась к столу для пеленания новорожденных, стоявшему возле окна. В окно заглядывала громадная апельсиново-пятнистая полная луна. Ее дивный свет освещал не хуже, чем светильник. Открыла тетрадку и облокотилась на стол.

«С чего начать? – задумалась она. – Для чего, для кого я собираюсь писать? О чем? Напишу расплывчато, чтобы подходило для любой ситуации».

«Мой так называемый дневник – это разговор наедине с собой, и то, что ты его прочел, – случайность, как и все, что в этом мире происходит. Всегда самое трудное – начало. Начну с точки отсчета, а она у каждого своя. У меня она тоже есть, но я ее еще не определила, потому что прошлого нет. Есть только настоящее и будущее. И все. Меня той уже нет, можно смело сказать, умерла. Такова жизнь… А раз я живу, то я другая. Такова жизнь…

Мир, который вижу, окутан паутиной лжи, вражды, недоверия. Паук может превратиться в красивую синюю бабочку? Видела такую в коллекции, приколотую булавкой, неживую. Их там было много…

Тоска – это желание вернуть то, чего никогда не имел.