Лысая гора

Стоявший за неопалимой купиной исполин был точной копией человека, но какой! У него было сияющее ангельское лицо с длинными кудрями, а нагой фигурой своей, почти прозрачной и словно сотканной из фосфорического света, он чем-то напоминал пятиметровую беломраморную статую Давида, созданную в эпоху Возрождения гениальным Микеланджело Буонаротти.

Кроме пояса с круглой пряжкой, в которой золотистым светом лучилась монограммма NK, на нём ничего не было. Возвышаясь над терновым кустом, срамное место нефелима — необрезанный член с мошонкой — находилось прямо перед глазами инквизитора и так сильно смущало его целомудрие, что он невольно отвёл голову в сторону.

— Не молчи! — грозно промолвил нефелим. — Отвечай!

— Да, это я, — ответил о. Егорий.

— Это ведь ты сейчас подумал: «Я сделал, что изволил»?

— Я, — признался безумный инквизитор, с ужасом ожидая скорую и неминуемую расплату за содеянное.

Но нефелим, видимо, решил повременить:

— Ну тогда ты тот, кто мне и нужен.

— А вы кто? — осторожно спросил его о. Егорий.

— Я тот, кто я есть, — уклончиво ответил нефелим. — Твой бог.

Твой господин.

О. Егорий пал ниц и истово перекрестил себя.

— Господи! Прости, господи, я не ведал, что творил.

— Господь, возможно, и простит тебя. Но я не тот бог, за которого ты меня принимаешь. Я твой новый бог. Тот, кому ты раньше поклонялся, всегда был богом одного народа. Ухитрившись при этом создать во имя своё аж три мировых религии. Я же надеюсь, что стану богом для всех людей. Всех остальных, которых называют гоями. Встань же с колен!

О. Егорий поспешно поднялся с земли и вновь запрокинул голову вверх.

— Ты мне нужен. Я хочу через тебя, — отчётливо произнёс новый бог, — передать всему миру новые скрижали завета.

— Но почему вы выбрали меня? — изумился о. Егорий.

— Потому что ты первый, кто увидел моё сияние.

— Я не достоин этой чести, — тотчас ответил дьякон. — Я православный… и не могу принять другую веру…

— Это не играет роли. Апостол Павел тоже вначале не мог принять другую веру, будучи иудейским фарисеем, и даже боролся против христиан, а затем, как ты знаешь, стал основателем христианства. Так же и крестивший Русь Владимир вначале, как ты знаешь, был язычником.

— Да, это так, но я ведь грешен, я ведь только что убил…

— Ты никого не убил. Я не дал этому свершиться.

— А в-третьих, я безумен.

— Безумен для тех, кого пугали твои речи о скором приходе сатаны. Но разве он не явился, когда ты призвал его: «Изыди, дьявол, из горы сия!»

— Да, он явился! — горячо воскликнул дьякон.

— Вот видишь, — улыбнулся нефелим, — он явился! И даже не один, а целых два! По одному твоему зову. Значит, в тебе есть сила. Они сделали то, что ты изволил. А потом один из них вознёсся в небеса, другой же сам, по своей воле, в ад спустился. И сделал это, заметь, изволив сам. В полном согласии с моей второй заповедью:

«Делай, что изволишь!».

— А первая у вас тогда какая? — поинтересовался о. Егорий.

— «Человек превыше всего».

— Человек? — удивился дьякон. — В Законе божьем на первом месте стоит совсем другая: «Я Господь, Бог твой… да не будет у тебя других богов пред лицем Моим».

— Ну, как видишь, Я, твой новый бог, не такой амбициозный. Я просто ангел. И, как видишь, я ничем не отличаюсь от вас. Ну, может, только ростом повыше, — усмехнулся он и предался воспоминаниям. — Это ведь я сотворил вас людьми, а затем и спас вас от потопа. Но был оболган, и заслуги мои были приписаны другому.

Когда приходит новая власть, все бывшие герои объявляются врагами и предателями и тут же сносятся со своих пьедесталов. Точно так же, когда появляется новый бог, все прежние боги и ангелы объявляются дьяволами и демонами. Я же хочу вернуть себе прежнее имя. Я больше не падший ангел.

— А кто?

— Теперь я вновь, как и прежде, Ангел света. И вижу теперь свою миссию лишь в том, чтобы просветить вас, разумных животных, и поднять до уровня бога. Поэтому и дал всем желающим сегодня отведать амброзию, а теперь, через тебя, даю всем новую заповедь — «Человек превыше всего».

— Что, — изумился дьякон, — даже выше бога?

— Ну, не совсем так, — усмехнулся Ангел света, — как видишь, ростом ты пока не вышел. Смысл тут иной: пусть человек теперь сам почувствует себя богом, пусть сам станет себе повелителем, и будет сам теперь вершит свою судьбу, не полагаясь на Всевышнего. — Но как же так? — опешил дьякон.

— Нет проку от молитв, обращённых к богу. Человек сам кузнец своей судьбы. Подобно мудрому змею, человеку пора сбросить с себя старую кожу предрассудков и в новом обличье создавать новый человечный мир.

— Разве это возможно? Господь не допустит этого!

— Пока твой Господь отсутствует, настало время исправить писание.

— Ну что же, я не против! «Человек превыше всего» — превосходная заповедь! — согласился с ним о. Егорий. — И вторая не хуже: «Делай, что изволишь».