Лыткаринский маньяк

Вот и конец. Сейчас откроются двери… – пронеслось под фуражкой у Сергея Николаевича и, вдруг, все стало далеко и неважно. Перед глазами побежали яркие картинки: детство, покойники-родители, первый звонок.

Первая влюбленность, жена, выходящая из роддома с перевязанным кульком. Вручение диплома, первое назначение, первое дело…

И еще много первого пробежало, чем не принято гордиться и не хочется вспоминать. Кадры прожитой жизни мелькали, стремительно подходя к сегодняшнему дню, по всей видимости, последнему.

Слева, за грудиной, в такт сердцебиению, быстро нарастала щемящая боль: Раз, два, три… И нет сил ее терпеть. Четыре, пять, шесть… И не стало возможности с ней жить.

– Как больно, старшой! Как больно-то. Все, сынок. Вот и все…

Сергей Николаевич выгнулся вперед, хватая ртом воздух, тело его напряглось и задрожало. Потом глаза закатились, руки опали плетьми, и он обмяк в кресле.

– Что с вами, товарищ полковник? – растерянно спросил старший сержант. Но, с ним уже ничего не было, как не было уже и самого товарища полковника.

Водитель посмотрел на звезды на погоне шефа: Звезда и смерть Хоакина Мурьеты. – почему-то вспомнилось ему.

Постояв немного перед застывшим на месте Грандом, Петрович осторожно тронулся и медленно проехал мимо полицейских ворот. Потом прибавил газу и выдохнул с облегчением:

– Ну вот, все полицию ругают. А они, смотри, какие вежливые. Ведь, явно спешил, а пропустил!

Дома его ждали жена, старая, одноглазая кошка и сын Володька. Нескладный, прыщавый подросток. На уме ничего, кроме рэпа, гаджетов и свободы.

Вскоре после этих событий, Федора Романыча со службы попросили. Напрямую ни с чем не увязывали, но дали понять. Прозрачно, как это умеет делать руководство.

Старая, как мир, история повторилась: козел отпущения принял на себя грехи и был изгнан за ворота.

Успокою зоозащитников: козел при этом не пострадал. Переводом ушел во ФСИН, сохранив звание и получив равноценную должность. Чем он там занимается, точно сказать не могу, но он доволен, хоть и не имеет теперь отношения к наркотикам.

Новое начальство тоже довольно. О Лыткаринском маньяке здесь никогда не слышали. У Федора Романыча идет льготная выслуга и место, наконец, полностью соответствует его мировоззрению.

Макаров, после смены, сдал однофамильца в оружейку, и больше его в отделе никогда не видели. Удостоверение, жетон и заявление об уходе он прислал по почте.

Как теперь он выплачивает ипотеку и содержит жену, доподлинно не известно.

Известно только, что однажды придет день. Солнечный, хороший. И какой-то невзрачный пьяница, чье лицо покажется смутно знакомым, улыбнется ему и скажет:

– Будь счастлив, Макаров, и не переживай!

Он тебя простил.

P.S.

Через год, в отделе произошел любопытный случай.

По традиции, Николай Павлович, новый начальник ОВД, затеял частичный ремонт. В этот раз краски и сухие смеси добрались до левого крыла четвертого этажа, в кабинеты уголовного розыска.

В одном из них находился сейф, весом под двести кило, с залитым между стенками бетоном. За счет этого он был несгораемым, неразрезаемым и неподъемным и стоял на одном месте со времен открытия райотдела.

За рабочими присматривал Денис, тот самый молодой опер из бывшего отделения Федора Романыча. Сейф отодвинули, и оперативник увидел на полу тонкий, пожелтевший лист. На бумаге оказался машинописный текст следующего содержания:

КОДЕКС МАНЬЯКА

1. Истинная цель маньяка – смерть жертвы.

2. Сущность маньяка и Истинная цель не тождественны. Истинная цель не поддается анализу и не может быть описана в известных терминах.

3. Действия маньяка иррациональны. Случайный выбор жертвы единственно соответствует Истинной цели и освобождает маньяка от любой ответственности.

4. Произвольный выбор жертвы противен Истинной цели и низводит маньяка до убийцы, достойного сгнить в тюрьме и сгореть в Аду.

5. Нападение на жертву должно быть немотивированным и молниеносным. У жертвы не должно возникать иллюзий и надежд на спасение.

6. События для жертвы должны развиваться от плохого к худшему и безусловно заканчиваться смертью.

7. Страдания жертвы могут служить к эстетическому удовлетворению, но не могут подменять Истинную цель.