Лыжник

Потом спохватился, полез под стол и, найдя в портфеле табель успеваемости, оставил его открытым на столе.

«Пусть мама любуется, – решил он. – В первый раз в табеле одни пятерки, даже по поведению».

Упав на койку, он начал в который раз обдумывать планы на лето. Как бы ни хотелось, но с походами к учительнице придется завязать до августа. Через неделю ему придется уехать в лагерь, а Наташа в июне уедет домой в деревню, где нет даже телефона. Писем им писать друг другу нельзя.

Он вздохнул, представляя, как будет проходить последнее свидание.

На свою голову он по-настоящему влюбил в себя неопытную девушку. Она не хотела расставаться с любимым человеком и ревновала его ко всем девицам подряд, а уж к Мироновой – тем более. И сейчас он представлял, сколько будет слез и наставлений, придется долго убеждать ревнивицу, что ему никто не нужен кроме нее.

Усмехнувшись, Сашка подумал:

«До чего любовь может закрыть глаза. Наташа даже не может меня реально оценить, ведь несмотря на все мои кондиции, я все еще сопля зеленая, чего меня ревновать? Да и кому?»

Сейчас он даже сам себе не признавался, что в общем-то рад возможности избавиться от назойливого внимания возлюбленной и более плотно заняться своими делами. Тут его размышления прервала Клавдия Васильевна, которая пришла с работы и первым делом потребовала у сына табель. Она напряженно разглядывала его какое-то время, а затем с удовлетворением констатировала:

– Молодец! Твои шансы выучиться на врача резко повышаются.

Мама, несмотря на все его возражения, до сих пор лелеяла мысли о врачебной профессии сына. А тот, зная будущее, сопротивлялся как мог.

«Нет уж, дорогая мамочка, если у меня ничего не выйдет в спорте, я найду, чем заняться. Да тем же таксистом сейчас выгоднее стать, чем доктором, – думал он в ответ на слова Клавдии Васильевны. – Кстати, в следующем году надо права на мотоцикл получить, а то у бати „Ковровец” в сарае ржавеет».

Появившийся отец проявил к табелю гораздо меньше внимания и сообщил, что завтра они вдвоем отправляются на базу Горпродторга закупать продукты для лагеря.

На следующий день рано утром к дому Петровых подъехала грузовая машина, отец забрался в кабину, а сын скромно уселся в кузове на запаску.

К середине дня бодрым он себя не чувствовал. Все-таки, несмотря на взрослую личность, тело юноши еще не может так переносить нагрузки взрослого человека. Петр Александрович шустро метался по кабинетам и складам, а Сашка работал в кузове, укладывая все, что подавали грузчики. После обеда он уже еле шевелил ногами, несмотря на свои тренировки, а в кузове громоздилась гора ящиков.

Отец заметил его состояние и бодро сообщил:

– На сегодня все. А завтра надо будет грузить пятьдесят пружинных кроватей. Выносить их придется с третьего этажа. Нам на лето их дает вторая школа-интернат.

Увидев вытянувшееся лицо сына, он засмеялся.

– Не переживай, еще несколько парней в помощь Лукин пришлет, так что не перетрудишься. А сейчас приляг где-нибудь у борта, а то за городом тебя насквозь продует. Семьдесят километров все-таки ехать придется.

Сашка деловито подготовил себе гнездышко сразу за кабиной и улегся, положив голову на запаску.

Пока выбирались из города, он успел заснуть, а когда проснулся, долго не мог сориентироваться, где они сейчас едут. Если бы не названия деревень при въездах, ему бы это так и не удалось.

Но вот появился поворот на деревню Сямозеро. Он был в точности тот, что сохранила его юношеская память: грунтовка, бегущая через мелкий кустарниковый лес, метров через триста вышла в открытое поле. С высоты холма открылся вид на огромное озеро, которое через пятьдесят лет уже в другой стране возьмет с людей огромную цену в детях за пренебрежение его размерами и глубиной. Сейчас же на берегу хорошо было видно протянувшуюся километра на два деревню. Среди небольшой кучки высоких елей просматривалась церквушка с колокольней.

Машина, пыля по ухабам, въехала на узкую улицу, Саша вертел головой, пытаясь вспомнить, что и где находится. Но память его подвела, он даже не узнал здание школы, к которому они подъехали.

«Хм, неужели эта двухэтажная хибара и есть школа?» – думал он, глядя на нее. Вроде по воспоминаниям она была намного больше.

Однако его мысли были быстро прерваны. Отец, выбравшись из машины, закричал:

– Хватит спать, открывай борт, надо машину разгрузить!

Они вдвоем начали таскать ящики с тушенкой, сгущенным молоком и прочим.

Шофер минут двадцать наблюдал за их работой, потом не выдержал и присоединился. Было понятно, что сделал он это не из врожденной доброты, но домой-то ему тоже хотелось попасть быстрей.

Когда все закончили, то Саша заметил, что за ними наблюдают несколько деревенских парней. Лица их показались ему знакомыми, а одного – даже слишком.

«Славка Проккоев, – вдруг всплыло имя из глубин памяти. – Точно, мы же с ним у клуба из-за Нинки Цицаревой через месяц подеремся. Тогда мне прилично досталось. Но сейчас у него этот номер не пройдет».

Сашка подошел к парням и протянул руку.

– Здорово, мужики, Как жизнь?