Лжедмитрий Второй, настоящий

Я часто удивлялся, как эта земля так долго могла выдерживать это. Потому что вдобавок с третьей стороны в Русию вторглись татары с 40 000 человек и увели за рубеж бесчисленное множество захваченных людей и скота. Старых и малых, у кого не было сил идти, они поубивали и побросали в дороге.

Ясновельможный пан Казимир, прежде чем проститься с Вами, хочу Вам сообщить, что я своими глазами видел в Ярославле пресловутого Гришку Отрепьева.

Он появляется в каждой пьющей компании и за большую долю белого вина рассказывает, кто он такой.

Боюсь, он договорится.

И еще. От только что приехавших в город казаков я узнал новое об осаде Смоленска. Царь Василий Шуйский послал королю Сигизмунду гонца с предложением передать королю русскую монархию, если его величество придет со своим войском в Москву и поможет прогнать Дмитрия Второго. Через два дня после этого польскими воинами был схвачен московский лазутчик, направленный Шуйским к смоленскому воеводе с письмами. В них было сказано, чтобы воевода держался. А когда польский король окажет Шуйскому помощь в усмирении ложного Дмитрия, Шуйский так поступит с королем и его людьми, что немногие из них вернутся из Русии в Польшу.

После этого его величество Сигизмунд сказал: „Ни одному московиту верить нельзя. А до мерзавца Шуйского я и вправду доберусь, когда на то будет воля Господня и время!“

На этом прощаюсь, преданный Вам и нашему общему знакомому А. С.

Ваш покорный слуга Андрей Щепа».

* * *

Основательно устроив свой лагерь в Калуге, Дмитрий резко поменял отношение к полякам. С этого момента главной его опорой стали в основном татары под рукой ногайского князя Петра Урусова.

Он написал во все города, остававшиеся на его стороне, чтобы всех поляков, которые были в тех местах, убивали, а все их имущество доставляли ему в Калугу. Главные слова в это время у него были: «Бей до смерти. Грабь до гола. Я за все в ответе!»

Казаки с радостью бросились выполнять его приказание. Сотни купцов, которые направлялись в Путивль и Смоленск и везли в лагерь бархат, шелк, пряности, ружья и другое оружие, были захвачены, убиты или приведены в Калугу. Очень многие из них сразу же были притащены к реке и брошены на съедение рыбам.

Тушинский лагерь окончательно опустел, и Марина Мнишек, чтобы не быть в одном отряде с Рожинским, ушла с конниками Яна Сапеги и осталась с ними в большой деревне под Дмитровом.

В Тушино она оставила письмо:

«Я должна удалиться, избегая последней беды и издевательств. В вашем лагере не щадилась ни моя слава, ни достоинство мое, от Бога мне данное. В разговорах между, собой господа рыцари сравнивали меня с бесчестными женщинами, издевались надо мной.

Оставшись без родных, без приятелей, без подданных, без защиты, я все равно свидетельствую Богом, что не отступлю от прав своих на престол московский. Как для защиты своего достоинства, так и потому, что я есть государыня народов, царица московская и не могу, не имею права себя унизить и сделаться снова польской шляхеткою.

И потому еще, что есть еще рыцарство, которое любит доблесть и помнит присягу!»

* * *

Сапега ежеминутно ожидал нападения на свой лагерь отрядов Скопина-Шуйского и Понтуса Делагарди. 15 000 кованых ландскнехтов Делагарди и множественные отборные ратники Скопина были самой серьезной военной силой Москвы. Эти опытные воеводы всегда действовали согласованно и четко. И всегда готовились не к одному короткому бою в один день, а к целой серии затяжных сражений. Поэтому ошибок практически не делали и чужих ошибок не прощали.

Ян Петр Сапега пригласил Марину в свою отрядную избу. Марина Мнишек явилась к нему, как всегда, безумно элегантная, изящная и красивая. Казалось, она только что вышла с королевского бала в Вавельском дворце. Она была в лагере Сапеги одна. Ее отец со свитой давно уже покинул Русию.

Трудно было понять, как в таких суровых походных условиях она может сохранять столь явные изящество и грациозность.

– Марина Юрьевна, – сказал Сапега. – Вам сейчас надо самой решить свою судьбу. Со дня на день на нас выступит Скопин-Шуйский, и неизвестно, чем кончится сражение.

– Как я, по-вашему, должна поступить? – спросила Марина.

– Вы должны решить: или вы отправляетесь к отцу в Польшу, я для этого выделю вам целый отряд охраны, или вы отправитесь в Калугу к мужу, но уже без большого сопровождения.

Он подумал и добавил:

– Правда, есть еще третий вариант.

– Какой? – спросила Марина.

– Мне известно, что король готов прислать сюда тысячу конников за вами, чтобы забрать вас к себе под Смоленск.

– Чем мне, русской царице, с таким позором возвращаться в Польшу, лучше уж я погибну в Русии, – не раздумывая ответила Марина.

– Вам самой решать, ваше величество, – сказал Сапега. – Я просто не хочу потом всю жизнь корить себя, что не смог вас защитить.

Царица немедленно послала в Калугу своего любимого камердинера Юргена Кребсберга с вопросом к Дмитрию, следует ли ей немедленно пробиваться к нему?

Сама тем временем приказала сделать себе из красного бархата мужской костюм польского покроя, также сшить сапоги со шпорами и приготовить хорошего коня.