Лжегерои русского флота

Единственно, что реального сделал Шмидт вечером 14 ноября — это отправил Николаю II телеграмму ультимативного содержания: «Славный Черноморский флот, свято храня верность своему народу, требует от вас, государь, немедленного созыва Учредительного собрания и перестаёт повиноваться вашим министрам. Командующий флотом гражданин Шмидт».

В течение вечера и ночи к мятежникам примкнули: в Южной бухте минный крейсер «Гридень», канонерская лодка «Уралец», учебное судно «Днестр», миноносцы «Зоркий», «Заветный», минный заградитель «Буг» и портовые суда «Пригодный», «Водолей-2», «Удалец», «Николаев». Не все в этих экипажах были единодушны в готовности бороться за свободу. Лишь один из них — «Гридень» — днём 15 ноября за несколько минут до начала обстрела перешёл на рейд к «Очакову». Остальные к этому времени красные флаги уже спустили. Полной неудачей закончились попытки захватить броненосец «Екатерина II», штабной корабль «Эрклик», миноносцы «Завидный» и «Звонкий». Не бездействовали и правительственные силы. В эту же ночь с «Пантелеймона», по-прежнему не внушавшего доверия властям, были сняты важнейшие детали затворов всех орудий и лично старшим артиллерийским офицером доставлены в дом главного командира. По секретному предписанию Г.П. Чухнина на корабле был подготовлен к немедленному затоплению последний погреб 152-мм снарядов, а под утро поступил приказ прекратить пары. Полностью безоружный «Пантелеймон» оставался теперь лишь зрителем начавшейся драмы. Остальной флот остался верен присяге.

В 10 часов утра на «Очакове» и других примкнувших к восстанию кораблях и судах были подняты красные флаги. Любопытно, что все события ночью и утром происходили без участия Шмидта. После отъезда членов таинственной комиссии с ним случился первый нервный припадок. Вполне возможно, что указание членов комиссии «бороться до конца» явились для Шмидта полной неожиданностью. Оставшуюся часть ночи он приходил в себя и готовился к тому бенефису, который утром следующего дня должен был прославить его на весь мир.

Матросам «Очакова» можно только посочувствовать! Хорош руководитель, у которого при первой же неудаче начинаются истерические припадки и который полностью теряет самообладание. Шмидт хотел спасать матросов и Россию, а тут впору спасать его самого! А ведь к этому времени восстание было в самом разгаре, и по «Очакову» ещё не было сделано ни одного выстрела! По свидетельству даже весьма лояльных к «красному лейтенанту» советских историков, он упустил не одну возможность воспользоваться колебаниями команд на кораблях эскадры в ночь с 14 на 15 ноября и захватить стоявшие на рейде броненосцы и в первую очередь флагманский «Ростислав». Эти меры были столь очевидны для всех, что матросы с «Очакова» буквально умоляли об этом «красного лейтенанта», но тот с присущей ему самонадеянностью вдруг заявил: «Когда завтра утром команда судна узнает, что я на „Очакове“, то она сама добровольно ко мне присоединиться!» Есть свидетельства, что Шмидт говорил о том, что достаточно будет одного его слова и вся эскадра присоединится к восстанию! Чем подкреплялась столь большая уверенность Шмидта непонятно. Что-что, а самомнение у «красного лейтенанта» было огромным!

Но вот наступило утро обещанной Шмидтом победы, но победы не произошло. Наконец даже «красный лейтенант», понял, что надо хоть что-то предпринять реальное. Он решает начать агитацию команд стоящих на внутреннем рейде броненосцев. Одев на свои плечи, без всяких на то прав, погоны капитана 2-го ранга, Шмидт поднял на миноносце «Свирепый» весьма амбициозный сигнал: «Командую флотом Шмидт» и обошёл корабли эскадры, агитируя матросов примкнуть к нему. Но и здесь он опять всё испортил. Участники Севастопольского восстания в своих воспоминаниях буквально негодуют, что Шмидт более чем формально отнёсся к склонению на свою сторону экипажей эскадры. Они пишут, что ситуация была такова, что если бы за миноносцем Шмидта шёл катер с вооружённым караулом, то он мог весьма спокойно захватывать корабли, команды которых ещё не определились в своём выборе. На этот выбор их надо было чуть-чуть подтолкнуть, но «многоопытный» Шмидт этого почему-то не сделал. Вместо этого он лишь выкрикивал общие лозунги, призывал бороться за свободу и поносил, что есть силы, сатрапов-офицеров. Обойдя эскадру, «Свирепый» ни с чем вернулся к мятежному крейсеру. Видя, что помощи от «Очакова» ожидать больше не приходится, резко угас революционный энтузиазм на эскадре. Теперь возможность переломить ситуацию в свою сторону была упущена окончательно. Вице-адмирал Чухнин, быстро оценив ситуацию, тут же навёл порядок своей железной рукой.

Вот как описаны события утра 15 ноября 1905 года в вахтенном журнале «Пантелеймона»:

«С подъёмом флагов на „Очакове“ и рядом с ним стоящих судах: „Свирепом“, миноносцах № 265, 268 и 270, а также некоторых судах в Южной бухте, стоявших разоружёнными, при криках и звуках гимна были подняты на стеньгах красные флаги, а на „Очакове“, кроме того, сигнал „флотом командует Шмидт“.