Лжегерои русского флота

А вскоре в мае 1917 года в Севастополь пожаловал и военный министр А.Ф. Керенский. Естественно, он тоже не упустил возможности побывать подле останков Шмидта и произнести там пламенную речь. В довершение всего Керенский возложил на могильную плиту «красного лейтенанта»… офицерский Георгиевский крест. Подумать только, что человека, который сделал столь много для уничтожения России, при этом дважды дезертировавшего и промотавшего корабельные деньги, наградили высшим орденом храбрецов! Впрочем, полным ходом шла революция, и многие вчерашние ценности становились ничем. Кстати, на церемонии «награждения» Шмидта присутствовал всё тот же Колчак, и никаких возражений на сей счёт у него не было. Это ли не ещё одна сделка со своей совестью?

Сразу после посмертного награждения Шмидта начался планомерный поиск и расстрел офицеров — участников событий пятого года. Расстреляли всех, кто был так или иначе причастен к ноябрьскому восстанию. Расстрелами на Малаховом кургане в Севастополе, как известно, руководили эсеры и анархисты.

14 ноября 1923 года Шмидт с товарищами был ещё раз, теперь уже окончательно, перезахоронен в Севастополе на городском кладбище Коммунаров. При этом для памятника был забран камень с могилы погибшего в 1905 году командира броненосца «Потёмкин» капитана 1-го ранга Е.Н. Голикова, что, несомненно, имело чисто политическое значение. Одновременно из Владимирского собора был выкинут и подвергнут поруганию прах вице-адмирала Чухнина.

В том же 1923 году в Батуми был найден работавший смотрителем одного из черноморских маяков бывший капитан 2-го ранга Михаил Ставраки. Он был немедленно арестован, судим и расстрелян. Во время судебного процесса над Ставраки перед ним на стене повесили огромный портрет Шмидта, так сказать, для психологического воздействия. Заметим, что на суде Ставраки вины своей в казни Шмидта так и не признал, заявив, что он присутствовал на казни только как офицер связи, а командовал казнью командир транспорта «Прут» капитан 2-го ранга Радецкий. Но если Ставраки не командовал казнью, то, значит, Шмидт не мог ему сказать свои знаменитые слова: «Миша! Скажи своим матросам, чтобы целили мне прямо в сердце»! Таким образом, перед нами ещё одна легенда о геройской смерти «красного лейтенанта».

Что касается главной героини «Почтового романа» Иды Ризберг, то она оказалась умнее всех. В 1918 году эта дама добилась приёма у Феликса Дзержинского, напомнила ему о Шмидте и, выложив все сохранённые его письма, потребовала выделения ей персональной пенсии, как «любимой женщине красного лейтенанта» (и это при живой жене!). Дзержинский посоветовался по данному вопросу с Лениным, и пенсия гражданке Ризберг была дана. Впоследствии просительница издала свою переписку со Шмидтом отдельной книгой, которую затем переиздавала ещё не один раз, став даже членом союза писателей СССР и получив, как ветеран революции, квартиру в центре Москвы. До конца своей жизни Ризберг пользовалась всеобщим почётом и уважением, выступая с воспоминаниями перед пионерами.

Что касается младшего сводного брата Шмидта контр-адмирала и георгиевского кавалера Владимира Петровича Шмитта, то он принимал самое активное участие в Гражданской войне на стороне белых и в 1920 году ушёл с Черноморской эскадрой в Бизерту.

Сын «красного лейтенанта» Евгений Петрович Шмидт в начале Первой мировой войны был юнкером Петроградской школы подготовки прапорщиков инженерных войск. В Гражданскую войну — боевой офицер в ударных частях Врангеля, бежал из Крыма вместе со всеми, кто не мог смириться с большевистским режимом. Стал эмигрантом. Сначала путь его лежал в Галлиполийские лагеря, затем Прага, где он написал книгу об отце «Лейтенант Шмидт („Красный адмирал“). Воспоминания сына». В этой книге Евгений Шмидт-Очаковский (такую фамилию Шмидт-младший взял себе в эмиграции) задаёт вопрос: «За что ты погиб, отец? Ужели для того, чтобы сын твой увидел, как рушатся устои тысячелетнего государства, расшатываемые подлыми руками наёмных убийц, растлителей совести народной…» Дальше Евгений Шмидт называет Троцкого и Дзержинского — сверхпалачами.

Несмотря на преданность «белой идее», русская эмиграция относилась к сыну «красного лейтенанта» весьма прохладно. Умер Евгений Петрович Шмидт в Париже в 1951 году на шестьдесят втором году жизни, так и оставшись до своего последнего дыхания яростным врагом СССР и всех социалистических преобразований.